«Женщине перестает быть нужен мужчина» – Weekend – Коммерсантъ

На платформе Premier выходит второй сезон сериала «Обычная женщина», в котором Анна Михалкова играет владелицу скромного цветочного бизнеса и подпольного борделя. Новый сезон вместо Бориса Хлебникова снимала режиссер Наталия Мещанинова, соавтор сценариев к хлебниковским «Аритмии» и «Шторму». О своей героине Марине, роли женщины в современном обществе и разнице поколений Анна Михалкова рассказала Максиму Заговоре

Давайте начнем с начала, то есть с названия. Как вы понимаете словосочетание «обычная женщина», недопустимое, к примеру, в журналистском тексте, потому что ну не бывает «обычных людей», каждый — необычный?

А мне оно очень нравится. Думаю даже, что меня пригласили на эту роль, чтобы самые — давайте, ладно, закавычим это слово — «обычные» люди могли себя ассоциировать с героиней. Если честно, этим словосочетанием я вообще объясняю свою узнаваемость и некоторую популярность — люди любят понятные истории, рассказанные понятными людьми. Моя героиня Марина — обычная женщина, но в необычных обстоятельствах. Отличное название.

В такой трактовке действительно все люди обычные, а необычными их делают именно обстоятельства. Владимир Путин — обычный человек, просто президент. Элтон Джон — обычный человек, просто пишет песни, которые знает весь мир.

Да, мы можем бесконечно играть в эти слова. Все люди необычные, и все люди обычные. Я так детей воспитываю: с одной стороны, говорю, что вы ничего из себя не представляете и не отличаетесь от остальных, а с другой — вы самые необычные люди на свете, и я этим очень горжусь.

Вы говорите о конфликте человека и обстоятельств, но ведь обстоятельства — это и еще и оправдание. Я вот на днях нашел бумажку, на которой накануне 2020-го записал свои планы на год, знаете, бывают такие разочаровывающие находки.

Да-да, у меня такая папка на компьютере, называется «Планы на 2013 год». Я ее семь лет не переименовываю, просто добавляю пункты.

Вот-вот. Но по итогам 2020-го с ней легко примириться: такой год, такие обстоятельства. А ваша героиня, кажется, в любой ситуации с обстоятельствами мириться не готова. Она, наоборот, только в такой борьбе и чувствует силу.

Да, все зависит от характера. Есть люди действия, а есть люди смыслов. И те и другие нужны, но зачастую им сложно понять друг друга. Моя героиня ведь не зло, а человек, который существует в обстоятельствах зла, причем кинематографически усиленных. Кроме того, примерно к сорока годам, особенно в России, женщины начинают брать на себя функции мужчин. Видимо, у мужчин в этом возрасте происходит какой-то слом, или переоценка ценностей, или разочарование — неважно, как это назвать, главное, это смена ролей. И мне интересно следить за этими переменами в героях нашего сериала: как так получается, что человек, ради которого ты живешь, в которого ты была влюблена, от которого ты ждешь поступков, не то что не оправдывает этих ожиданий, а, наоборот, назначает тебя виновной во всем, а себя этой твоей виной, наоборот, оправдывает.

Это вы сейчас про героя Евгения Гришковца, мужа вашей героини?

Ну конечно, про кого же еще.

А цифра 40 в данном случае — это какая-то граница молодости?

Все зависит от того, о ком мы говорим. Если взять прослойку внутри Садового кольца, им там всем кажется, что в 40 лет все только начинается. А для среднестатистической, или опять же «обычной» женщины, 40 лет — это тот момент, когда вроде бы ты уже родитель, дети взрослые, а сама еще не выросла. Вообще, я сейчас обобщаю, а на самом деле мы просто снимаем кино про себя и свое поколение. Сначала историю первой любви, потом историю адюльтера и какой-то следующей любви, а вот ближе к сорока начинаем исследовать мир вокруг себя: один ты в нем или не один, нужно ли вообще быть с кем-то и в чем был смысл этой жизни?

Вы как-то сказали, что «мужчина XXI века — это женщина».

Да, именно. Все, о чем я сказала выше, связано, конечно, не только с возрастом, но и со временем. На наших глазах происходит смена гендера. Женщине перестает быть нужен мужчина: ей не надо состоять в браке, она сама может родить, сама воспитать ребенка, она может обеспечить этого ребенка, обеспечить себя и даже своего мужчину. Меняется и институт семьи, и мир, а женщина, в силу того, что ей всегда надо чуть больше,— отбирает позиции у мужчины. Возникает интересная ситуация: женщина все время спрашивает, куда делись мужики, при этом сама становится мужиком, не дает им быть своему мужчине, а детей продолжает растить именно с этой установкой: «ну ты же мужик!» И у детей этих несчастных, особенно у мальчиков, больше нет ролевых моделей: бабы ведут себя как мужики, мужики ведут себя непонятно как, пытаясь реагировать на новые вызовы. Новая, понятная реальность еще не сформировалась, и отношение к ней не сформировалось. Мир быстрее, чем скорость, с которой мы под него адаптируемся.

Два года назад, после премьеры «Давай разведемся», вы говорили, что мужчине живется сложнее, чем женщине.

И сейчас скажу. Здесь нет никакого противоречия. Я могу это утверждать с самой безопасной позиции — с позиции матери двоих парней и одной девочки. Мальчики более ранимы и простодушны, а девочки выживут в любой ситуации. Известно ведь, что мальчики дерутся до первой крови, а девочки — до конца. Биологическая программа выживаемости «волчицы» работает на уничтожение конкуренции. Меня сейчас, конечно, неправильно поймут. Я не хочу сказать, что мы живем инстинктами. Наоборот, чем благополучнее наша жизнь, тем меньше в ней «дикой природы». Если мы возьмем новое поколение, условно двадцатилетних, им не надо бороться за выживание. И поэтому они куда дружелюбнее. И поэтому они, к примеру, асексуальны. Им нравится просто посидеть, потусоваться, ими не движут инстинкты.

Вы уверены, что это так, а не вы — как представитель другого поколения — наделяете их удобными характеристиками, просто не разобравшись?

Нет, я уверена, это так. Я наблюдаю это вокруг. Они дружат с родителями, они бесконфликтны, они другие.

Получается, что и конфликт поколений совершенно другой. Не консерваторы пытаются обуздать бунтарей, как прежде, а недавние бунтари удивляются и расстраиваются, что их дети больше не бунтуют.

Это правда. Есть знаменитый эксперимент «Вселенная-25», в рамках которого американские этологи посадили крыс в замкнутое пространство и создали для них райские условия: чтобы была еда и не было опасности извне. Так вот, через определенное время крысы начали вымирать, потому что конкуренции нет, борьбы за жизнь нет, а значит, и жить незачем. Уровень их жизни стал выше, продолжительность жизни — дольше, в итоге третье поколение представляло из себя красивых крыс, которые просто вылизывали себя и не спаривались. Они больше не хотели друг друга — это новое общество, члены которого живут в комфорте, но не понимают, что с этим комфортом делать, и умирают. Людей, думаю, ждет нечто похожее. Надеюсь, только, я этого уже не увижу.

Вернемся к «женщинам, которые дерутся до конца», то есть к вашей героине Марине. У нее же периодически появляется возможность остановиться и вернуться к нормальной жизни, но она продолжает свой бой. Зачем?

Она хочет сделать всех вокруг счастливыми. В соответствии со своим и только своим представлением о счастье. Она не может остановиться, думает: еще немного и все будет нормально.

Как в казино?

Да, как в казино.

Режиссер Борис Хлебников в одном из интервью сказал, что если бы «Обычная женщина» была американским сериалом, то героине для того, чтобы взять все в свои руки, требовался бы какой-то импульс: смерть мужа, например. А в России такого входящего события не предполагается. У нас «жизнь — борьба» — это заводские настройки, так устроено общество.

Да, причем чаще всего эта борьба бессмысленная, потому что в нашем менталитете нет прямой связи между действием и результатом. Тебе хочется новой машины, квартиры, но когда тебе говорят, что именно для этого надо сделать, ты не готов на это пойти, и борьба превращается в приспособление. Кстати, опять же, лучше приспосабливаются к обстоятельствам именно женщины. Почему, например, когда в семье рождается больной ребенок, очень часто мужчина уходит? Все говорят: ну как он может! А это просто его природа. Ему сложно подстроиться. А у женщины наоборот: сможешь так выжить? — смогу, а вот так? — тоже смогу, а в совсем невыносимых условиях? — и это смогу.

Тут-то нам бы вернуться к Гришковцу, точнее к его герою, Артему. Он идеалист, и он слаб. Получается, что идеализм — симптом слабости?

Послушайте, легко быть идеалистом, когда за тебя делают всю грязную работу: принимают решения, придумывают выход… Очень легко быть хорошим за чужой счет. Артем хочет остаться верным своим принципам и идеалам, но в итоге оказывается неприятным человеком. Он вызывает в лучшем случае жалость. Это так здорово: быть порядочным, принципиальным и всем объяснять, что «это она, а не я». Но при всех его принципах он оказывается человеком беспринципным, а Марина действует беспринципно, а оказывается самым принципиальным человеком в этой семье.

Ну во втором сезоне, кажется, он пытается сам решать проблемы, только Марина ему не дает.

А вы досмотрите сезон. Все его попытки остаются на уровне декларации.

Почему вы не допускаете, что он просто совестливый человек? Вообще, отношения человека со своей совестью — важнейший вопрос сериала. Марина сильнее своей совести, Артем — слабее. Но, может, это и хорошо?

Я как адвокат Марины все-таки настаиваю, что очень легко быть совестливым на словах, а когда дело доходит до конкретных решений, говорить: «моя совесть не позволяет мне их принимать». Но необходимость этих решений остается, просто ответственность за, скажем так, «непопулярные меры» ложится на женщину. Весь второй сезон для Марины — это поиск себя.

Режиссер второго сезона — Наталия Мещанинова, а не Борис Хлебников. Что изменилось?

Почти ничего. Думаю, что Боря доверил сезон именно Наташе, потому что они схожим образом смотрят на мир, у них общая природа юмора, манера общения, видение кадра. А главное, они оба дают возможность артистам почувствовать себя соавторами. Поэтому с точки зрения рабочего процесса все осталось максимально комфортным.

Мне, кстати, показалось, что позиция Хлебникова в сериале более профеминистская, а Мещанинова видит себя как бы «над схваткой».

Это правда. Это очень интересный момент, когда ты, будучи женщиной, начинаешь бояться радикальности, чтобы тебя не обвинили в женской точке зрения. Наташа оказалась в непростой ситуации. Это не ее сериал, не ее сценарий, не ее группа. Даже я, притом что уже с ней работала, переживала из-за смены режиссера. Хотя знаю Наташу, очень ее люблю и никакой разницы, повторюсь, на площадке не почувствовала, мы прекрасно работали. Она замечательный человек, человек с большой буквы, она очень мягкая и при этом убедительная, в общем, с ней работать — одно удовольствие. Просто Боря, как оказалось, может более откровенно занимать сторону героини. Он может это делать, потому что он мужчина, потому что его не заподозрят в ангажированности. Мне тоже неловко говорить с вами о смене гендерных ролей, если бы я была мужчиной — мне было бы проще.

Артисты представляют себя на месте своих героев?

Я уже не в том возрасте, чтобы так поступать.

Не в том возрасте?

Да, сейчас объясню: у меня есть свой, накопленный опыт, он подсказывает действия, и мне не надо рефлексировать за героя. Главное и единственное, что ты должен сделать, чтобы сыграть достоверно,— это принять своего персонажа и полностью его оправдать, потому что мы все себя оправдываем, что бы ни совершали. Зло ведь в чистом виде существует только в плохих сериалах. В остальных случаях действуют мотив и контекст.

С мотивом, допустим, понятно. А контекст? Вы изменили свое отношение к секс-индустрии, к проституции?

Пожалуй, нет. Конечно, всегда можно понять любого человека, объяснить, почему он занялся тем или иным делом — проституцией, сутенерством. Но выбор все равно был за ним, он же не в троллейбусный парк все-таки пошел работать… Да, я могу понять мотивацию, но сказать, что после сериала я стала как-то особенно сопереживать сутенерам и проституткам,— нет. Точнее, не больше и не меньше, чем сопереживала раньше.

Вы за легализацию проституции?

Вы хотите, чтоб я вам ответила как Марина или как ведущая передачи «Спокойной ночи, малыши»? Любой ответ здесь будет что цугцванг, он сделает только хуже. Если я скажу: категорически против,— будет странно. Если категорически за — тем более. Хотите, чтобы она вам сказала: «Я за легализацию! Пускай отслеживают болезни, собирают налоги»? Ну вы бы еще спросили, как я к наркотикам отношусь.

Могу и это спросить.

Нет уж! Не буду даже вступать на эту скользкую тропу. Если серьезно, то мне кажется, что печатное слово — это большая ответственность. Если ты что-то заявляешь — ты должен быть уверен в своей позиции или хотя бы эту позицию иметь. А моя позиция в том, что у человека должно быть право иногда промолчать.

Смотреть: Premier

Что, если бы женщины полностью управляли тем, когда и от кого забеременеть?

• Рейчел Нювер
• BBC Future

19 января 2020

Автор фото, Getty Images

Более трети всех беременностей на планете незапланированны, и наличие современных способов контрацепции не спасает. Как бы изменился наш мир, если бы женщины управляли тем, когда, в каком возрасте и от кого зачать ребенка?

На протяжении тысячелетий общество рассматривало женщину как существо более низкого порядка, чем мужчина, причем во всем — от биологии до интеллекта.

Ученые (исторически так сложилось, что почти все они были мужчинами) тоже смотрели на мир сквозь линзу этого представления — скажем, исследовали процесс размножения животных почти исключительно на примере самцов.

«Когда-то считалось, что женщины — это пассивный орган, в котором кружатся сперматозоиды, а яйцеклетка почти ничего не делает, — рассказывает Патрис Розенгрейв, исследователь из университета Отаго в Крайстчерче (Новая Зеландия). — Думали, что все зависит от мужчин, у которых сперма».

И только недавно ученые начали обнаруживать поразительное разнообразие методов, с помощью которых самки многих животных утверждают свое главенство в вопросе выведения потомства.

Самки лосося, например, способны тормозить или ускорять движение спермы тех или иных самцов — в зависимости от того, нужно ли отдать кому-то преимущество или нет.

Самки мышей и джунглевых кур могут выбирать сперму именно тех самцов, которые больше подходят по генам, что позволяет избегать межродственного скрещивания.

Самка дрозофилы может хранить сперму от разных самцов в специальных органах, чтобы использовать ее позже и именно от того самца, которого она выбрала.

Поскольку самцы уток склонны к изнасилованиям (даже групповым) и их длинный (может достигать 28 см — Прим. переводчика) пенис, напоминающий штопор, закручен по спирали против часовой стрелки, самки эволюционировали так, что их влагалище закручено в обратную сторону, по часовой стрелке, чтобы не допустить насильственного соития и оплодотворения.

Да, люди не достигли таких успехов в «сексуальной гонке вооружений», как мухи, мыши или утки, но сейчас женщины обладают гораздо более широкими возможностями контроля, благодаря различным средствам регулирования рождаемости, таблеткам и, на крайний случай, абортам.

Но эти средства не везде доступны, не всегда обеспечивают гарантированный результат и не всеми одобряются. Женщины могут не захотеть использовать тот или иной из этих методов по культурным, религиозным или каким-то сугубо личным причинам.

А те, кто хочет, не всегда могут: в развивающихся странах и бедных регионах мира у женщин может просто не быть доступа к средствам регулирования рождаемости. Кроме того, есть страны, где аборты запрещены или морально осуждаются обществом.

Например, в США в ряде штатов приняты строгие законы против абортов. В Северной Ирландии возможность сделать аборт официально жестко ограничена.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Многие животные эволюционировали таким образом, что их самки в определенной степени могут выбирать, кто будет отцом их детей

Но даже если бы по всему миру женщины могли беспрепятственно пользоваться всеми имеющимися средствами регулирования рождаемости, факт остается фактом — эти средства не всегда работают.

Контрацептивы не всегда помогают, работниц секс-индустрии принуждают отказываться от использования презервативов, мужчины насилуют женщин, и некоторые женщины просто не имеют права голоса в вопросе, когда именно и как часто заниматься сексом.

Что, если все женщины вдруг стали бы обладать некоторыми из способностей животных? А именно: что, если женщины по мановению волшебной палочки обрели бы возможность в 100% случаев контролировать не только когда и в каком возрасте им забеременеть, но и от кого именно (включая и случаи изнасилования, когда речь не идет о выборе желательного партнера)?

Первым и наиболее очевидным результатом, конечно, будет конец незапланированных беременностей.

Почти по всей планете женщины уже и так имеют все меньше детей — по разным причинам. Тем не менее в 2012 году, одном из тех, данные по которому имеются, 40% из 85 млн беременностей в мире были незапланированными.

Для женщин настанет время, когда они, наконец, обретут внутреннее спокойствие.

«Их тело больше не подвергнется внезапной беременности — невероятно разрушительному процессу для организма», — заявляет Карен Ньюмэн, независимый консультант по вопросам сексуального и репродуктивного здоровья и прав женщин (Лондон).

Больше не надо будет тратить деньги на контрацептивы, отпадут и их побочные эффекты.

Например, около 500 млн женщин принимали противозачаточные таблетки в тот или иной период своей жизни. Некоторые из них из-за этого испытывали депрессию, тревогу, страдали от мигрени, у некоторых случались тромбы.

Стерилизация (наиболее популярный в мире способ контрацепции) может стать причиной серьезных осложнений, включая смерть.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

У женщин в наше время больше возможностей избежать нежелательной беременности, но далеко не у всех есть доступ к таким средствам

Но не приведет ли способность стопроцентно контролировать свои репродуктивные способности к тому, что женщины начнут вести более рискованную сексуальную жизнь? И к тому, что передаваемые половым путем заболевания расцветут пышным цветом?

«Мы не наблюдали такого, когда были изобретены эффективные средства контрацепции», — говорит Уэнди Чавкин, почетный профессор Колумбийского университета (Нью-Йорк), эксперт по вопросам охраны здоровья семьи, акушерства и гинекологии.

Одно из исследований с участием около 8 тыс. американок, например, не нашло никаких признаков того, что бесплатное предоставление средств контрацепции женщинам может вести к увеличению количества их сексуальных партнеров или частоты занятий сексом.

Не будет нежелательных беременностей — снизится и количество абортов. Это должны оценить и те, кто борется за запрещение абортов, и те, кто выступает за свободу выбора.

Это становится причиной серьезных осложнений, на излечивание которых ежегодно тратится 553 млн долларов. Такие аборты могут быть ответственны за 13% смертей женщин ежегодно.

«На Западе, где аборты безопасны, наша гипотетическая ситуация не сильно повлияет на здоровье общества», — отмечает Чавкин.

«Но если ваш единственный выбор — позволить кому-то ковыряться у вас в шейке матки, как это часто происходит в ряде стран Африки или Латинской Америки, — то да, это изменит многое для женщин, которые сейчас либо погибают, либо становятся инвалидами».

Надо, впрочем, отметить, что и в нашей гипотетической ситуации останется место для абортов. Почему?

Потому что плановая беременность — это не только решение о зачатии. В течение следующих девяти месяцев женщине могут поставить медицинский диагноз, который повлияет на ее решение.

Может оказаться, что зародыш так развивается, что плод не сможет существовать вне матки. Или у женщины обнаружится болезнь, из-за которой роды будут представлять для нее смертельную опасность.

В конце концов, могут неожиданно измениться жизненные обстоятельства — женщина останется без работы или без поддержки партнера или мужа.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Хотя население планеты растет, почти во всех странах у женщин стало в среднем меньше детей, чем в прошлом

Рождаемость может упасть. Но это не значит, что рост населения планеты вдруг остановится (нынешние темпы приведут к тому, что к 2100 году в мире будет жить 10,9 млрд человек).

Женщины по-прежнему могут хотеть иметь нескольких сыновей и дочерей, да и менталитет того или иного общества, где традиционно от семьи ожидают многих детей, не так просто изменить.

Но если сложить все плюсы, то окажется, что от тех перемен, что мы тут рассматриваем чисто теоретически, будет лучше и женщинам, и обществу в целом.

«Если вы уберете то основное, из-за чего так много женщин не могут получить надлежащее образование, сделать карьеру и так далее (я имею в виду постоянное деторождение), то мир для них откроется так, как не открывался до этого никогда», — подчеркивает Сюзанна Мейхью, профессор Лондонской школы гигиены и тропической медицины.

По словам Мейхью, более образованные женщины, достигающие больших успехов в работе, помогут мировой экономике, особенно развивающихся стран, расти более устойчивыми темпами.

И действительно, сейчас единственные страны, которым удалось достигнуть больших экономических успехов, не снижая темпов рождаемости, — это арабские государства, богатые нефтью.

Если в общественную сферу придет больше образованных, достигших многого в профессиональном смысле женщин, они смогут претендовать на те ведущие роли в обществе, которые раньше традиционно доставались мужчинам. Это радикально изменит мир, в котором мы живем — причем, как считает ряд экспертов, в лучшую сторону.

«Мы получим более сострадательное, более мирное и удовлетворенное жизнью общество, главными целями которого не будет зарабатывание как можно большего количества денег или обладание как можно большим количеством ядерных ракет», — говорит Мейхью, ссылаясь на результаты широкомасштабного исследования, показавшего, что женщинам-лидерам свойственны такие черты, как эмпатия и склонность отдавать приоритет общественным ценностям.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Решая сами, когда и от кого рожать детей, женщины будут в состоянии получать то образование, которое хотят, и работать там, где хотят

Мы также, возможно, увидим, что женщины решают рожать в более зрелом возрасте. Уже сейчас многие откладывают это. Уверенность в том, что ты сможешь родить позднее, еще больше ослабит давление вековых представлений о том, что рожать надо молодой.

Конечно, такое решение поможет получить образование и сделать карьеру, но стоит сказать, что, откладывая роды до возраста 40-50 лет, мы рискуем увеличением процента детей, рождающихся с синдромом Дауна, говорит Мейхью.

И все-таки, подчеркивает она, куда более опасно для женщины рожать в возрасте тинейджера, чем в 40 лет. Кроме того, женщина, родившая в 40, может дать своему ребенку гораздо больше — и в материальном, и в духовном плане.

А что, если довести наш мысленный эксперимент до экстрима? Что, если женщины будут обладать способностями самок некоторых животных? Скажем, станут откладывать про запас сперму своих партнеров, чтобы потом выбрать наиболее достойного?

Это поднимает серьезные этические вопросы, относящиеся к согласию обеих сторон, и, скорее всего, подольет еще больше масла в огонь дебатов относительно прав мужчин в вопросе беременности сексуального партнера.

Между тем, сперма тех мужчин, которых будут считать донорами самого высокого качества (исходя из их интеллекта, внешности или еще каких-то черт) может стать ресурсом, за обладание которым начнется конкуренция.

«Возможно, некоторые женщины начнут исходить из того, что всегда можно найти кого-то лучшего в качестве отца твоих детей», — предполагает Рене Ферман, эволюционный биолог из Университета Западной Австралии (Перт).

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Пока во всем мире не начнут относиться к женщине, как к равной мужчине, мы вряд ли увидим общество, в котором женщины полностью контролируют то, когда и от кого они хотят зачать ребенка

В связи с этим, однако, мужчины могут начать более ответственно относиться к использованию презервативов. Зная, что женщины могут сохранять сперму нескольких партнеров, мужчины могут впасть в паранойю — а их ли это ребенок? Тесты на отцовство станут еще более распространенным делом.

Со временем может получиться и так, что мужчины выработают у своей спермы новые качества — например, способность убивать сперматозоиды соперников.

Все это, конечно, поменяет динамику отношений. И некоторым мужчинам может очень не понравиться обретенная женщинами способность.

Они увидят в ней угрозу своей власти и постараются разработать ответные меры, чтобы ограничить фертильные способности женщин, снизить степень их контроля над собственным организмом и собственной жизнью, считает Чавкин.

«Или же они приложат все усилия, чтобы выставить женщину как эгоистичное существо, стремящееся нанести вред зародышу», — добавляет он.

Всё это, по правде говоря, напоминает какой-то фантастический роман-антиутопию.

Но даже если оставить в стороне эти фантазии, совершенно ясно одно, говорит Мейхью: мы далеки от такого мира, в котором женщины сами решают, когда и от кого им зачать ребенка. Потому что мы еще далеки от того мира, в котором женщины и мужчины равны.

«Даже в богатых странах то, о чем мы сейчас рассуждали, повлечет за собой радикальный отход от статус-кво. Должно будет измениться мировоззрение всего общества, — говорит она. — Я думаю, очень грустно и очень показательно то, как трудно нам представить такой принципиально иной мир».

Прочитать оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте BBC Future.

«Зачем нужен брак и дети? Современные подростки — первое поколение, которое думает об этом»

В новогодние праздники за столом собирается вся семья, но на самом деле в неё входит множество с людей с разными представлениями о том, что такое брак, зачем и нужно ли заводить детей и где же место женщины. В эфире программы «Радиошкола» практикующий психолог и автор «Мела» Вита Малыгина рассказывает о том, что сейчас происходит с институтом семьи и при чём тут 90-е.

Рассылка «Мела»

Мы отправляем нашу интересную и очень полезную рассылку два раза в неделю: во вторник и пятницу

Свои семьи: концепции выросших детей 90-х

Проблемы между поколениями были всегда. Об этом писал ещё классик Иван Тургенев в романе «Отцы и дети». Та проблематика, которая возникает у Кирсановых, Базарова и других героев, существует и сейчас. Если мы вспомним фильм «Родня» Никиты Михалкова, то там здорово высвечены те же проблемы. Это особенно наглядно в отношениях между средним поколением — молодой женщиной и её дочкой — ребёнком, которая спит в наушниках. Явно показано, насколько они разные, насколько по-другому всё воспринимается каждой из них. Тем не менее в конечном счёте всё сводится к тому, что главное — не эта разница, а то, что их объединяет. Это раз.

Два. Сегодняшний мир устроен так, что возможно всё. Это легко показать на примере моды: можно одеться по трендам 60-х и всё равно выглядеть стильно. Такие парадоксы возможны и в семейном устройстве, где якобы «прошлое» может быть вполне адекватным «настоящим».

Мы существуем в слоях. Я лично знаю молодого человека, 35-летнего мужчину, который живёт по вполне себе патриархальной концепции. Например, он ездил к своему будущему тестю в другой город, чтобы покрыть крышу. А зачем? Чтобы продемонстрировать, что он надёжный, что он мужчина, умеет делать всё, что положено делать мужчине в семье, — то есть чтобы будущий тесть спокойно отпустил дочку за него замуж. Казалось бы, это невозможно сегодня: он молодой мужчина, она молодая женщина, но и такой слой где-то сам по себе живёт, существует. Точно так же существуют и другие способы организации отношений. Мы вполне можем предположить, что где-то в глубинке нашей очень большой и очень непохожей на Москву страны всё существует так же, как существовало лет 70 назад.

Тем не менее изменения есть. Сейчас основная масса родителей — люди, которые выросли в 90-е, чуть раньше — чуть позже, у них есть свои особенности. Появилось две большие страты:

• Люди, которые очень хотят большую семью и много детей, причём это образованные пары.
• Люди, которые категорически не хотят семью или рассматривают возможность её создания в очень далёком будущем.

И у тех, и у других есть свои причины для таких решений. Идея того, что семья — это очень нагрузочно и тяжело, наверное, связана с тем, что нынешние взрослые, которые родились в 90-е или росли в эти годы, а повзрослели в середине 2000-х, столкнулись с тем, что их родители были в большой тревоге. Это были активные, сложные годы — там происходило много всего, что в предыдущей жизни казалось совершенно невозможным.

Нестабильная социальная ситуация, безработица, риск за один день лишиться всех средств к существованию. В Советском Союзе ответственность за детей была размазана по социуму в гораздо большей степени благодаря существованию систем, которые заботились о детях. С совершенно другой ситуацией столкнулись молодые родители в 90-х: если они не будут что-то делать здесь и сейчас — спасать, кормить, одевать, обувать, — никто не будет этим заниматься. И даже если всё было хорошо — даже если это была семья, у которой всё получалось, которая поняла принципы нового мира и встроилась в рыночную экономику, — дети всё равно каким-то образом понимали, что родители очень вкладываются, им приходится напрягаться. Поэтому, может быть, эти выросшие дети оттягивают момент создания семьи и думают: «Боже мой, не так я готов, чтобы во всё это столько вкладывать».
Тогда же случился первый бум идей о воспитании: появилось огромное количество журналов и информации о том, как воспитывать правильно, а как нет. Тут покой окончательно потерялся: там говорят, что с детьми нужно проводить как можно больше времени, а за окном 90-е, и нужно пахать.

Дети, которые родились в 90-е, хлебнули и Домана, когда их учили считать по карточкам, и начали плавать раньше, чем ходить. Их мозг, конечно, развивался только до трёх лет. Потому что так писали в журналах. В подобное многие верят до сих пор, но тогда произошёл первый настоящий крупный бум на эту тему. И всё это тоже повлияло на формирование нежелания создать семью.

Те молодые люди, которые пошли по другому пути и заводят детей — у них и двое, и трое, и четверо, и пятеро, — восприняли ситуацию иначе, с другим посылом. Они оказались в другой страте и уже создали семьи.

Нестабильность? Семья — такой социум, который точно останется с тобой. Это способ победить тревогу: ты создаёшь микромир, в котором уверен

Да, в 90-х годах появилось движение про воспитание: быть идеальной мамой — классный способ оправдать своё существование. Женщина в нашей реальности поставлена в такие условия. Делай или семью, или карьеру, а лучше и то и другое. Если у тебя нет 4–5 детей, почему ты не бежишь по карьерной лестнице? В любом случае нужно показывать результат.

Итак, существует всё что угодно: человек выбирает себе ту концепцию, в которой будет существовать, отдавая себя отчёт, что она может где-то с чем-то не пересечься.

Современные подростки тоже не хотят семью. Институт брака рушится?

Современные подростки, возможно, первое поколение, которое осмысленно спрашивает себя о том, зачем делает те или иные вещи. До этого наши ровесники, люди чуть постарше, бежали по семейной жизни без этого вопроса — просто «надо». Но если уж ты спрашиваешь самого себя, то вынужден отвечать.

Ответов на вопрос «Зачем мне семья?» в современном мире не так много. Сегодняшние подростки могут иметь одну мотивацию — «Хочу».

Я хочу семью, при этом она мне нужна незачем. Рациональных обоснований нет. Ты надолго связываешь свою жизнь с одним человеком, планируешь завести детей и вырастить их, при этом сохраняя союз. Это довольно много усилий и разных ресурсов.

«Зачем?» Правда непонятно. Ты можешь только хотеть этого, чтобы у меня была семья, у меня были дети

В 15 лет хотеть семью можно, если у тебя в голове есть банальная конструкция «надо»: окончил школу, институт, женился. Для девочки всё опять мутно: она должна и получить высшее образование, и «не поздно» выйти замуж — максимум до 25 лет, иначе, как считалось раньше, всё. Она должна одновременно окончить институт, начать работать и тут же выйти замуж, желательно как-то незаметно для всех, чтобы это не накладывало никакого отпечатка на её успехи в работе. Дальше уже можно жить.

У этих подростков нет этой схемы: мир стал более разнообразным. Неизвестно, что они скажут через 10 лет, но сейчас абсолютно точно, что у них нет и не должно быть ответа на вопрос о том, зачем создавать семью. Дети? Это как? Ты даже не решил, чем будешь заниматься в жизни, а тебе предлагают решить разом всё остальное, вперёд на 20 лет.

Я думаю, что нынешние подростки более откровенны. Люди старшего поколения отвечают так, как от них ждут, и не настолько честны. А они таковы: «Не могу представить, как это в свою жизнь встроить». И нормально, что они не могут представить себе это.

Куда уходят стигмы — и уходят ли

Есть исследования о том, как себя в браке чувствует мужчина, а как — женщина. Цифры неутешительные, если говорить о последних. Женщина хуже чувствует себя в браке, её здоровье сохраняется хуже, чем если бы она жила вне брака, даже имея детей. Женщина, которая сама обеспечивает себя, чувствует себя уверенней, чем если она живёт в браке.

Это международная тенденция. Ориентация на индивидуальное удовольствие и счастье появилась сравнительно недавно. Показатель счастья в браке — абсолютно новый. Сто лет назад никто не задавался вопросом, счастлив или несчастлив ты с супругом или супругой. Институт брака отвечал на вопрос долженствования. Вне брака ты был неприличным человеком. Даже в прогрессивной Америке 50-х годов женщина, родившая вне брака, оказывалась на обочине общества.

Недавно я прочла автобиографическую книгу Джулии Кэмерон. В 70-х годах ей было 30 лет, тогда она развелась со своим первым мужем, Мартином Скорсезе. В тексте она постоянно подчёркивает свой статус матери-одиночки, хотя, казалось бы, это уже время после «детей цветов» и революции нравов. Стигма была, и только сегодня она постепенно размывается и распадается.

Люди чувствуют больше возможностей устроить индивидуальное счастье иными способами, кроме брака. Культурно-социальное давление меньше. Уходит это требование сохранять союз любыми средствами ради детей.

Лучше быть хорошими родителями своему ребёнку, но не быть в плохом браке. Мы уже выучили это, истина вошла в плоть и кровь

Если появляется вопрос сохранения отношений, то его решение зависит от того, о чём мы уже говорили: от концепции, слоя, в котором живёт человек. С соответствующей проблемой он и приходит к психологу.

Каждый появляется из своей концепции: достаточное количество людей, которые существуют по принципу патриархата, который требует жениться или выходить замуж один раз. Они прилагают серьёзные усилия по сохранению брака, который уже в трещинах. Это колоссальные усилия, чтобы продолжать отношения. И они достойны всяческого уважения: люди хотят сохранить брак и могут это сделать.

Приходят и те, кому важно понять: «Уже всё кончилось, или со мной что-то не то происходит?» Они достаточно легко разрешают проблему, когда выходят из брака. Приходят люди, которые хотят брака, но по какой-то причине у них не получается. У них часто складывается впечатление, что причина в них, — и массовая психология такое убеждение поддерживает. Но это далеко не всегда так.

В кабинете психолога отражается слоистая реальность. Я часто сталкиваюсь с женщинами разного возраста, которые изо всех сил стараются сохранить брак, где мужчина явно не выдерживает нагрузки в разных смыслах — финансовом, эмоциональном, остальных. Но женщина всё равно продолжает стараться, потому что у неё остаётся страх. Он остаётся, несмотря на прогрессивность, молодость, уверенность в том, что она имеет право, что развод — это нормально, что люди регулярно с этим сталкиваются, что последовательная моногамия — то, что человечество нашло прогрессивным и сейчас по этому пути идёт.

Под этими убеждениями вторым слоем идут страхи, которых до сих пор очень много: «Сейчас развод, а дальше я одна. А кому я пригожусь? А пригожусь ли?» Эти сомнения сопровождают женщину, которой не очень нужен спутник для того, чтобы обеспечивать себя и своего ребёнка. У неё этой проблемы фактически нет, но в мыслях она существует.

При этом, конечно же, стало гораздо больше людей, которые не считают семью без мамы или папы ущербной. Родитель и ребёнок всё равно остаются семьёй. Люди чаще делают выбор в пользу своего хорошего состояния, внутреннего, а не внешнего благополучия за счёт постоянной истории про терпение и компромисс. Эти «женские добродетели» постепенно уходят, хотя тема одиночества всё равно переживается тяжело.

Семейные ценности для нового поколения

Уроки ценностей отцовства и материнства не решат проблемы нравственного воспитания, не сформируют желаемого отношения к институту семьи. В этом вопросе главную роль играет то, что транслирует сама семья, в которой живёт ребёнок. Ценности отцовства и материнства не могут излагаться в виде урока. Это должно быть что-то про опыт выстраивания отношений, умение отдавать себе отчёт о своих чувствах и понимать, что чувствует другой человек. Это про эмоциональный интеллект, самоуважение и уважение к партнёру, способность быть в отношениях и выдерживать их. Если говорить об этом в рамках школы, то с помощью действа: околопсихологических игр, разговоров и обсуждений вопросов о границах, терпении, принятии.

Сталкиваясь с продукцией американского кинематографа, мы видим абсолютно идеальные семейные картины, в которые зашиты абсолютно идеальные семейные ценности. Они подаются так, что человек готов принять их.

Мишка Паддингтон делает для принятия семейных идеалов ребёнком больше, чем любой урок отцовства и материнства

Я рекомендую этот фильм: он идеален для нынешнего момента. Ребёнок может понять, что бывают вот такие мамы, вот такие папы, они очень разные. Семья — люди, которые отличаются друг от друга, но тем не менее знают, что такое любовь. Они могут сплотиться, могут помочь друг другу и понимают, что если проблемы и появляются, то решать их можно всем вместе.

Разговор прошёл в эфире «Радиошколы» — проекта «Мела» и радиостанции «Говорит Москва» о проблемах образования и воспитания. Гости студии — педагоги, психологи и другие эксперты. Программа выходит по воскресеньям в 16:00 на радио «Говорит Москва».

Иллюстрации: Shutterstock (Drawlab19)

«Когда рожать-то собираемся?»: монологи женщин старше 30, у которых нет детей

«Афиша Daily» поговорила с тремя женщинами старше тридцати лет, у которых по разным причинам нет детей, о давлении окружающих, материнском инстинкте и независимости.

Изабелла

переводчик, 32 года

Я не чайлдфри, просто я не хочу детей. Чайлдфри — это что-то из эпохи ЖЖ-сообществ, где обсуждают «мерзких, мелких, орущих недочеловеков». Я же лично ничего не имею против детей — они мне просто не нужны. Великий фольклорист Пропп заметил, что многие сказки начинаются с того, что у героя обнаруживается какая-то недостача — либо он хочет заполучить волшебного коня, либо у него невесту похищают, — и с этого момента разворачивается сюжет. Так вот у меня в жизни нет никакой недостачи из-за отсутствия детей.

Я очень хорошо понимаю и чувствую, как можно по-разному дружить с людьми и какими разными могут быть любовные отношения. Но я совсем не понимаю, зачем мне дети. Мне не нужна безусловная любовь от зависящего от меня человека. Я и собак поэтому не люблю и предпочитаю более независимых кошек.

Кстати, мой муж независимо от меня еще до нашего знакомства объяснил своим родственникам, что не хочет детей. Было огромным облегчением узнать, что мы оба не хотим детей.

Маме мне удалось объяснить, что разговаривать со мной на эту тему бесполезно. Хотя все равно иногда у нее прорываются какие-то намеки. Например, я сейчас переехала в Израиль и предложила ей сделать то же самое. На это она мне ответила: «Ну что мне делать в Израиле? Разве что с внуком сидеть». И получила в ответ: «Нет, мама. Ты можешь, если хочешь, просто переехать в Израиль. Или, если хочешь, завести себе какого-нибудь собственного внука — но я здесь ни при чем».

Мне постоянно приходится отбрыкиваться на эту тему от разных людей. После того как я вышла замуж, начальник на работе притащил мне какую-то конфетку. Я говорю: «Ой, нет, какая конфетка — жопа вырастет». А он мне: «Ты что, тебе же младенчика кормить!» — «Какого младенчика?!» — «Так ты же замуж вышла, значит, беременная?»

Я живу за границей и, когда приезжаю в Москву, встречаю соседок в лифте — сразу начинается: «Ну что, замуж вышла? А детей еще не родила?» Какие-то люди из прошлого вроде школьных учителей, случайно встреченных на улице, интересуются, появились ли у меня наконец-то дети. Сама я про себя думаю, что я классный переводчик — и скорее это меня определяет. Но чем я занимаюсь и кем я работаю, никого из этих людей не интересует. Ну и конечно, у гинекологов. Если тебе около тридцати, первый вопрос на приеме гинеколога: «Когда рожать-то собираемся?» Я обычно говорю: «Да вроде не собираемся». «Но потом же будет поздно!» Окей, я понимаю, что будет поздно, но я просто не собираюсь, ребята.

Я лично считаю, что аборты — это прекрасно. У женщины должен быть выбор, менять ли кардинально свою жизнь ради какого-то неизвестного человека или не делать этого

Есть такая теория, мол, женщине полезно рожать. Она восходит еще к идеям античной медицины, что быть женщиной в принципе болезненно. И единственное время, когда женщина в правильном и здоровом положении, — это когда она занята деторождением. Отсюда все эти идеи о «бешенстве матки» и о том, что если женский организм не занят деторождением — он порченый.

При этом, насколько я знаю, аборт — это меньший стресс для организма, чем беременность и роды. Беременность и роды — это чудовищно тяжелый и разрушительный период, когда страдают сосуды, зубы, позвоночник, растягиваются ткани, вылезают волосы. Поэтому о какой пользе родов можно говорить? Это такая забавная логическая петля: тебе со всех сторон говорят, что нечто жутко вредное на тебя влияет положительно. Просто у общества нет другого способа самовоспроизводиться. Дети — это естественно не для тебя как индивидуума, а для организма общественного, для улья. Это как у Толстого — есть главная Наташа Ростова, которая безостановочно рожает. И есть ее кузина Соня, которую он называет пустоцветом. И для Толстого Сони почти что нет — она не выполнила свою главную функцию.

Общество пытается лишить человека права выбора, потому что сама женщина не так важна, как ее функция. И это особенно характерно для России, в которой многие представители власти и церкви пропагандируют запрет на аборты.

Я лично считаю, что аборты — это прекрасно. У женщины должен быть выбор, менять ли кардинально свою жизнь ради какого-то неизвестного человека или не делать этого. А психологическая тяжесть этого опыта для многих женщин связана именно с тем, что общество считает его неприемлемым. Ведь убить несколько клеток — по сути прыщ выдавить. Но тут возникает отдельный неразрешенный вопрос, когда эти клетки начинать считать человеком.

Смешно, что в любом возрасте, когда ты сообщаешь, что не хочешь детей — тебе непременно отвечают: «Подожди, вот исполнится тебе 18 (20, 25, 30…), по-другому запоешь». Теперь мы ждем 35, а то все никак. Конечно, у меня нет никакой уверенности, что однажды мне все-таки не ударит в голову инстинкт и я не захочу ребенка. Гормоны — странная штука, и все мы знаем, как можно во время ПМС порвать человека в клочья, вообще не имея против него ничего личного. Но если этот момент настанет и мне захочется детей — я скорее кого-нибудь усыновлю. Есть очень много детей без родителей — логично сначала их всех распределить по семьям, а потом уже новых рожать. Зачем производить больше, если есть переизбыток того, что не устроено? В общем, как говорил Андрей Белый о своих героях Аблеуховых: у них «логика была окончательно развита в ущерб психике».

Некоторые мои подруги говорят, что, когда они видят младенца, им хочется его целовать и тискать, держать на руках это теплое маленькое тельце — я даже не понимаю, о чем это. С детьми лет с пяти уже поинтересней: им можно рассказывать всякие истории, ходить в музей, показывать древних греков или египтян. Но и от них я очень быстро устаю. Уже через пять часов с дружественным ребенком — даже самым интересным и классным — я без сил. А если представить себе, что он еще и не говорит, а просто постоянно пытается заползти в какое-нибудь опасное место, — я точно очень быстро кукушечкой поеду.

Подробности по теме

«Что я делала, пока вы рожали детей»: отвязные мемуары известной ТВ-сценаристки

«Что я делала, пока вы рожали детей»: отвязные мемуары известной ТВ-сценаристки

Ксения (имя изменено по просьбе героини)

директор по маркетингу, 38 лет

Мне будет 39 лет в этом году, и у меня нет семьи — ни детей, ни любимого человека. И с этим связано то, что уже два года я живу в эмиграции во Франции.

Я родилась в провинции. Папа был ученым, мама — журналисткой. Когда мне был 21 год, папа умер, а маминой зарплаты на троих детей не хватало. Как раз тогда началась перестройка, и жили мы очень плохо. Мы были вынуждены работать в полях, собирать какой-то лук, продавать его — унизительная и тяжелая жизнь. С тех пор у меня был страх семьи, которая для меня ассоциировалась со страданием. Я видела, как мучается мама, пытаясь нас прокормить. Мне пришлось включить режим выживания, и деньги стали для меня важнее создания семьи. Я работала днями и ночами, чтобы прокормиться.

В результате я добилась многого: в России последние годы я занимала позиции директоров по маркетингу в крупных международных торговых сетях. А с семьей так и не сложилось. Конечно, у меня были в жизни любови и амуры, но я боялась обязательств, мне все казалось, что обязательства означают жизнь в грязной клетке и безостановочное мытье посуды в заляпанном фартуке. Такая дикая картина была у меня перед глазами.

Когда у меня появились большие деньги, уже после тридцати, мне захотелось близости и постоянных отношений, пока без детей, — но тут возникла другая проблема. Требования к мужчинам у меня стали бешеные. Я искала мужчин исключительно высокого социального статуса, встречалась только с богатыми. А для таких деньги, работа, свобода на первом месте. Да и почти у всех уже были семьи и дети (либо это были убежденные холостяки). Я выбирала себе подобных — но построить с ними семью было невозможно. А может, я сама уже была какая-то не такая: видимо, со мной классно заниматься сексом, общаться, отдыхать, но не иметь меня в женах и в качестве матери своих детей. Я очень независимая, но когда влюбляюсь, становлюсь зависимой и слабой. И мужчины, которые на меня клевали как на крутую бизнесвумен, разочаровывались, видя меня ранимой. Многие даже говорили: «Ой, я думал ты совсем другая».

Не имея ребенка и мужа, я себя чувствовала абсолютным инвалидом в российском обществе. Мама считала меня морально нездоровой

В какой-то момент я поняла, что путешествия — это очень круто, но наполненности счастьем они больше не дают и хочется разделить свою радость с ребенком. Это чувство включилось во мне годам к тридцати пяти. Скажу честно, у меня было несколько десятков любовников, я даже не смогу всех посчитать. Но все истории имели похожий сценарий. Конечно, я ходила долгие годы к одному психотерапевту, потом к другому — мы проработали с ними все мое детство. Но это ничего не поменяло — я оставалась любовницей разных мужчин и никогда не переходила в статус любимой женщины. Отчаявшись, я пошла к экстрасенсу. Мне было 37 лет, я сказала ему, что моя единственная мечта — выйти замуж по любви. На следующий день меня с треском уволили с работы из-за каких-то подковерных интриг. И через день я приняла решение уехать во Францию. Я пошла учиться на второй MBA в одну из французских престижных школ и теперь устроилась на работу на руководящую должность в маркетинге крупной международной компании.

Не имея ребенка и мужа, я себя чувствовала абсолютным инвалидом в российском обществе. Мама считала меня морально нездоровой. Несмотря на то что у меня очень хорошее образование, я высококлассный профессионал, купила себе квартиру в Москве, у меня прекрасные друзья, много путешествий — и все же мама относилась ко мне как к душевнобольной. Все мои достижения нивелировались тем фактом, что у меня не было мужа и детей. На работе мое одиночество воспринималось как недостаток — такая я неудачница, совсем одна. Так что я знаю, что такое жалость окружающих, которая тебя просто убивает.

Я думала, что во Франции люди будут другими, что здесь женятся позже и у меня все получится. Но это не так. Нормальные люди тут тоже женятся рано и рожают по трое детей, семейные ценности у французов очень сильны. Во Франции на собеседовании первый вопрос — сколько у тебя детей и в какую школу ты их водишь. В компании, где я работаю, людей шокирует, что я без мужа и без детей. Они еле сдерживают удивление, и сразу оказывается, что нам и поговорить больше не о чем. Вечером все куда-то идут со своими семьями — а я остаюсь одна. И я знаю, что обо мне за спиной говорят: «Вот бедная-несчастная, без детей, а уже под сороковник». Хотя сколько мы все знаем несчастливых семей! То, что ты семейный, еще ни разу не значит, что ты чего-то добился и что ты счастлив.

Один раз была смешная ситуация. Я занималась по скайпу со своей преподавательницей по йоге. Во время шавасаны — когда я просто лежала и расслаблялась — она, думая, что выключила микрофон, стала обсуждать меня со своей подругой. Но микрофон остался включенным, и я все слышала: «Ты представляешь, ей уже тридцать восемь, и ничего нет у нее! Есть деньги, работа — но ни мужика, ни ребенка! И так она и будет одна». Я предстала в таком плачевном виде, что это уже было просто смешно. Я сказала ей после, что все слышала, но не со всем согласна.

Быть приемным родителем — это очень тяжелый опыт, к которому я не готова. На ЭКО я тоже пока не согласна. Я сходила к гинекологу, проверилась — я фертильна, и все должно быть хорошо. Я стараюсь себя позитивно настраивать. Но если я не смогу родить сама — лучше я буду замечательной мачехой для детей своего мужчины или прекрасной любящей тетей своих племянников.

У нас у всех разная база. У некоторых была поддержка семьи, а мне, чтобы выжить, нужно было либо трахаться с богатыми мужиками, либо работать как вол — я выбрала второе. И это не значит, что я какая-то холодная, бессердечная. У меня пятеро племяшек, которых я очень люблю и о которых забочусь.

Мне пришлось многим пожертвовать, переехав в другую страну. Уровень жизни и зарплата тут ниже. Я решила, что если я встречу во Франции любимого мужчину — я останусь, если нет, буду думать о возвращении. Я очень хочу встретить мужчину, который будет обо мне заботиться. Но я уже начинаю себе говорить, что уехать обратно в Россию — это не провал.

Наталья (имя изменено по просьбе героини)

фотограф, 38 лет

В последнее время я сама часто задаю себе вопрос: как получилось, что мне 38 лет, а детей у меня нет? Видимо, нужно себе признаться: я их не хочу, поэтому их и нет.

Я всегда предполагала, что дети у меня будут, только к этому нужно как следует подготовиться. Сначала по моему плану нужно было сделать карьеру, решить материальные вопросы. Я работала юристом, занималась недвижимостью. У меня была задача добиться финансовой независимости — заработать на квартиру в Москве, на машину и поездки и вложить деньги так, чтобы это мне позволило больше особо не работать. Как только все сложилось, у меня будто батарейка села: мне стала отвратительна моя работа, я уволилась. На тот момент у меня уже были любимый муж, деньги — казалось бы, иди рожай детей. Но я решила, что прежде нужно реализовать себя творчески, а потом уже детьми заниматься. И я пошла учиться на фотографа. С тех пор прошло еще пять лет.

Я как ракета: физически абсолютно готова рожать. Но, честно признаюсь, сильного желания у меня нет

Я понимала, что мои биологические возможности не бесконечны. И в какой-то момент решила: окей, пора значит пора, но нужно же подготовить к этому свой организм. Никаких серьезных заболеваний у меня не было. Мы предохранялись, но такими бабушкиными способами — дни высчитывали. Моя младшая сестра таким методом предохранения троих детей родила. А у меня ничего. Я решила на всякий случай провериться у врачей. Обследоваться — так по полной. Начала я с зубов, уже полтора года их делаю. Потом дошла до специалиста по функциональной медицине — они рассматривают организм в комплексе. Вылечила свою вечную аллергию, занялась вопросами питания, почистила организм, нашла свои слабые места — стареть же никому не хочется. Ну и, естественно, сходила к гинекологу, решила какие-то небольшие проблемы. Так что теперь я как ракета: физически абсолютно готова рожать. Но, честно признаюсь, сильного желания у меня нет.

Вокруг меня все беременеют, и, конечно, стадное чувство во мне работает. Я думаю: а как же я? Да и намекают многие. Помню, я как-то возвращалась с корпоративной вечеринки вместе с коллегой, который жил в соседнем доме. Мы о чем-то болтали, и вдруг ни с того ни с сего он мне говорит: «Я не понимаю, а почему ты не рожаешь?» И посмотрел на меня, как будто я какая-то убогая. Тогда мне пришло в голову, что, возможно, многие на меня смотрят косо, думают, что у меня что-то не так со здоровьем или с головой.

Может, у меня заблокирован материнский инстинкт? Или какие-то детские страхи сыграли роль? Я решила глубоко в это даже не лезть, иначе еще лет на десять залипну у психолога и опомнюсь годам к пятидесяти. Я не хочу детей, но знаю, что надо. Мне нравятся дети, я обожаю своих племянников. Бездетной я себя в старости не вижу. Наверное, я не пойму, что значит быть матерью, пока не попробую. Знаю, что это совершенно рассудочная конструкция. Но я решила: мне просто надо это сделать — и все станет на свои места.

Так что мы пробуем с мужем родить, хотя все равно подсознательно я пытаюсь отсрочить. Например, скоро у моей подруги день рождения. И теперь я думаю, что если я уже забеременею, то выпивать будет нельзя, а летом это так приятно. Ну не постарею же я до осени так, что уже поздно будет?

Почему общество, гарантируя равноправие, не отдает власть женщине — Российская газета

По данным ВЦИОМ, около 70 процентов россиян уверены, что мужчины и женщины и по Конституции, и в реальности имеют у нас равные права. При этом 51 процент опрошенных поддерживают идею ввести квоты для гарантированного представительства женщин в органах власти (против — лишь 15). То есть права-то равные, но женщин во власти надо поддерживать. Однако при этом лишь 9 процентов выбрали бы себе женщину в начальники (мужчину — 56, остальным — не важно).

Ученые называют это «стеклянным потолком» для женщин — выше не прыгнешь. Социолог и психолог обсуждают цифры ВЦИОМ.

Взгляд женщины

Ольга Маховская, психолог:

— Представление о равенстве мужчины и женщины включено в кодекс современного человека. Но это лишь декларация равноправия. В жизни совсем другая история: женщина часто не может воспользоваться предоставленным ей формальным равенством. На «ближней дистанции» все решается по-другому, чем на «дальней». В мечтах и комплиментах можно много чего наговорить, вплоть до «все женщины должны полететь в космос» или «всем по вилле на средиземноморском побережье». Хотя «каждой по министерскому портфелю» уже почти никто не скажет.

Я думаю, что женщинам сегодня в России нужны квоты. Их реальное неравенство требует преференций и льгот в их пользу. И не только для присутствия во власти, но и в вопросах трудоустройства, выхода на пенсию и т.д.

Мужчины правят миром не потому, что они в брюках. У них другая сцепка с жизнью — крепкая, многократная, с подстраховкой. У женщин этого нет

Но у нас, особенно там, где превалирует сексизм, женское неравенство даже не осознается как проблема. Начальника в незнакомом коллективе мы автоматически ищем глазами среди мужчин. Женщины у нас не занимают высоких позиций. В лучшем случае она «человек при начальнике». Такие женщины, да, имеют свои привилегии и могут рассчитывать на какие-то преференции. Но то, как они себя ведут — откровенно угождают, лебезят, занимают позицию «ниже» его, демонстрируя всем, кто тут «царь и Бог», — перечеркивает представление о женском достоинстве. Для того, чтобы реализовывалось равенство, женщина должна вести себя свободно и демократично. Наши женщины к этому либо не готовы, либо не обучены.

Недавно сидела в конференц-зале, а мимо мелькали коллеги-мужчины, пожимая руки таким же коллегам-мужчинам и наступая мне на туфли. Мужчины правят миром не потому, что они в брюках и вырабатывают много тестостерона, а из-за этих рукопожатий. Это другая сцепка с жизнью — крепкая, многократная, с подстраховкой. У женщин этого нет. Мужчины ведут себя связно и солидарно. А бедняги-женщины часто еще конкурируют между собой на пустом месте. И это, кстати, тоже мешает нам быть равноправными с мужчинами. Почему такой низкий запрос — 9 процентов — на женщину-начальницу? Потому что образовался устойчивый стереотип, что женщина всегда в плену эмоций, склонна к немедленной и необдуманной реакции, ведет себя капризно, не по правилам, а по настроению, и поэтому она «опасный» начальник. А мужчина выдержан, ведет себя более сбалансированно, у него больше внешних контактов, ему проще выкрутиться. Этот стереотип далеко не всегда подтверждается. В тех компаниях, которые я, как психолог, консультирую, женщины обычно присутствуют в качестве «рабочих лошадей». При начальнике обязательно есть женщины, работающие с утра до вечера и обеспечивающие все его обещания и декларации.

Взгляд мужчины

Валерий Федоров, социолог:

— Россия одной из первых стран в мире освободила женщину. И социально, и экономически, и культурно, и политически. У нас женщины в 1917 году — раньше, чем в США и Великобритании, — получили право голоса. У нас более 80 лет неизменно высока доля вовлечения женщин в работу вне дома (это общеизвестный параметр, демонстрирующий освобождение женщины). Сегодня порядка 69 процентов женщин в России работают — больше, чем в Японии и ряде стран Западной Европы. Женщины стали равны мужчинам благодаря советскому государству, но… Все мы знаем, что в Политбюро женщин не было, Фурцева была лишь кандидатом. Женщин в руководстве было достаточно лишь при Ленине. При Сталине произошла «крестьянская реакция». Все члены Политбюро были в основном из крестьян и отчасти сохраняли патриархальную психологию: на женщине можно пахать, но учитывать ее мнение при решении важнейших вопросов — смешно. И так было до брежневских времен. И сейчас женщины упираются в так называемый «стеклянный потолок». Так обозначают затруднение карьерного продвижения на высоких ступенях социальной лестницы. Понятно, что пробиваться наверх нелегко и мужчине. На верхних ступенях социальной лестницы каждый шаг существенно тяжелей. Но в отношении женщин это все действует гораздо сильнее. И это характерно для нашего общества сегодня. Один из способов пробить «стеклянный потолок» — квоты для женщин. Они неплохо действуют. Например, в Швеции некоторое время назад решили, что партия не может участвовать в парламентских выборах, если женщин среди кандидатов меньше половины, и все прекрасно выстроилось. Мы опрашивали на этот счет россиян: половина за квоты, половина против. Но гендерный разрез опроса показал, что мужчины, скорее, «против» квот, а женщины, скорее, «за». Видимо, они острее ощущают, что чем выше сфера, тем сложнее женщине пробиться. У нас в офисе ВЦИОМа женщины составляют 70 процентов персонала. На уровне руководителей подразделений их поменьше, в директорате главного управляющего — 4 женщины из 10 членов (это для России неплохо). Но в совете директоров — ни одной…Давая объявление о приглашении на работу, мы никогда (принципиально) не помечаем пол. Работник должен быть эффективным, нацеленным на рост и развитие, и все. Я весьма доволен работающими во ВЦИОМе женщинами. Среди трех главных победителей конкурса «Сотрудник года» обычно один мужчина и две женщины. А еще у наших женщин получается совмещать карьеру и личную жизнь. Они выходят замуж, рожают детей и… возвращаются на работу. Это непростая история для любого работодателя и для меня тоже. Но нам удалось это отладить.

Я думаю, что стеклянный потолок в России будет пробит. Женщины в современном мире командуют подводными лодками, самолетами, кораблями, боевыми соединениями. И ничего бы этого не было, если бы не было борьбы женщин за свои права. И мужчины (в России особенно) сочувствовали и всячески помогали им в этой борьбе.

Современной женщине не нужны советы матери — Реальное время

Но дочь по-прежнему обязательно отталкивается от того, как вы относились к ее отцу

В статье, написанной для «Реального времени», психолог Гузель Ахметова рассуждает о том, стоит ли современной матери «помогать советом» дочери в ее отношениях с мужчинами, если соответствующего опыта у последней, как правило, гораздо больше.

Бывает с вами такое, что засядет в голове назойливая музыкальная фраза, и хоть что с ней делай — крутится и вертится, того и гляди, вслух напевать начнешь? Сегодня у меня засело незатейливое причитание: «Ах, мама-мама, как же ты была права!». И досада в ней слышится, и отчаянная какая-то ирония-насмешечка. И вспоминается чей-то назидательный голос из детства: «Мама всегда права!»

По образу мамы женщина строит свою жизнь

Нас так воспитывают, мы, становясь мамами, так воспитываем. Послушание родителям — основа патриархальной семьи. Многие годы это являлось одной из добродетелей — почитай и слушайся родителей. Ну с почитанием родителей спорить не приходится. Они нам дали самое ценное, самое главное, что есть у каждого из нас — нашу жизнь. И даже неважно, насколько потом смогли дать что-то еще.

А вот что по поводу послушания? Здесь значительно сложнее. Давайте рассмотрим подробнее взаимоотношения мамы и дочери. Даже маленькая девочка уже понимает, что с мамой их объединяет что-то особенное, отличное от папы или брата. Женский мир, женская сила, женская интуиция. Во всем этом много для мужчин загадочного, иногда пугающего, часто непонятного. Мужской мир — логичный, конкретный, мир решений и поступков, созидания нового, революций и достижений. Женский мир — другой: стихийный и плохо управляемый. Женщины консервативны, сохраняют и оберегают то, что создают мужчины, творят атмосферу, дают вдохновение и поддержку.

И для молодой женщины очень важно иметь хорошие взаимоотношения со своей мамой. Мама — это проводник в мир женской тайны, женской энергии. Это образ женщины, который всегда перед глазами дочери. По этому образу она потом будет строить свою жизнь. Или, вопреки этому образу, строго наоборот, сопротивляясь и делая все по-своему. Но все равно, отталкиваясь от маминого примера.

«Даже маленькая девочка уже понимает, что с мамой их объединяет что-то особенное, отличное от папы или брата. Женский мир, женская сила, женская интуиция». Фото child-smile.ru

Особенно это правило важно для тех, кто считает себя «папиными дочками». Кому легче давалось выстраивать отношения с папой, кому логичный и конкретный мужской мир кажется привлекательнее плохо структурированного женского. Уметь взаимодействовать с мамой, уметь строить отношения со старшей женщиной (свекровью, например) — это важное женское умение, которое позволит затем выстраивать свои успешные отношения с миром.

И вот здесь — самое сложное. Возможность сохранить с мамой хорошие взаимоотношения, пройдя через опыт подростковой самости и разности, прорываясь через мамины страхи и запреты. А иногда — через обиду. А иногда — через унижение, даже оскорбление, неверие, сомнение, ведь и такими наши родители бывают.

От родителей требуется только вера в силы взрослых детей

Когда ребенок только рождается, между ним и матерью устанавливается физиологически обусловленная связь. Человеческий малыш настолько беспомощен, что ему не выжить без тесного контакта с мамой. После девяти месяцев вынашивания начинается период донашивания, когда малыша мама буквально носит на руках. Пройдет долгих два года, прежде чем малыш начнет самостоятельно добираться туда, куда ему нужно, сможет сам есть ложкой или понемногу самостоятельно возиться с игрушками.

А там и до первого серьезного кризиса трех лет, который так и зовется «Я сам!», недалеко. Мамы отпускают подрастающего ребенка от себя, и с каждым годом необходимо уметь делать это ответственно и обязательно. Отпускать — это значит предоставлять возможность что-то делать самому, самому искать ответы, совершать ошибки, набивать себе первые шишки и делать выводы. Мамы все это время рядом. До подросткового возраста это, как правило, проходит относительно спокойно. Родители указывают, подсказывают, разрешают или запрещают, а дети — слушаются.

Но потом случается — ух! — подростковый кризис. Еще одна родительская страшилка, когда милый, спокойный и покладистый ребенок на глазах превращается в своевольного, упрямого и неуступчивого юнца. И чем сильнее родительская воля, чем сильнее желание оградить дитя от реалий современного мира, тем сильнее будет сопротивление с другой стороны. И это сигнал для родителей, что отношений, которые строились по модели «я говорю, а ты подчиняешься», больше быть не должно. Подросток сражается за право иметь свое мнение, совершать свои ошибки, свои находки. Из позиции «я взрослый, я старший, я умнее, значит, я лучше знаю» мы переходим к позиции «мы оба — взрослые». Подросшие дети уже способны сами выбирать жизненный путь. И не только выбирать, но и отвечать за свой выбор. Значит, взвешивать свои силы, рассчитывать их, ставить реальные, посильные и вдохновляющие цели. Самим выбирать себе жизнь. И, дорогие взрослые, нужно понимать, что ваша роль на этом этапе решительно меняется.

«С возраста 18—20 лет вы больше не педагоги и воспитатели для своих подросших детей, вы теперь партнеры». Фото gopsy.ru

С возраста 18—20 лет вы больше не педагоги и воспитатели для своих подросших детей, вы теперь партнеры. С вами могут посоветоваться, то есть спросить совета, подсказки. Но это вовсе не значит, что вашему совету будут следовать. Скорее, его примут во внимание в совокупности с разными другими факторами. Иногда у вас могут попросить поддержки. Буквально: «Мама, скажи, что у меня будет все хорошо!?» Моя вполне самостоятельная дочь-студентка, спеша на сложный экзамен, спешила заручиться такой волшебной формулой: «Мааам!.. Скажи, что я хорошо сдам экзамен?!» И вот тут очень важно просто подтвердить: «Конечно, все будет хорошо». Хотя иногда хочется свалиться в воспитательное: «Ну, если ты все вовремя учила, если ты все рекомендованные книги прочитала, если ты на все лекции ходила, то…» Ничего этого уже не нужно. Поздно. Более того, вредно. От родителей требуется только одно — вера в силы своих взрослых детей.

Позаботьтесь о себе, чтобы дети были счастливы

Особенно сложно удержаться в партнерской роли, когда повзрослевшая дочь начинает встречаться с молодыми мужчинами. Ах, как много всякого может сказать любая мама на эту тему! Она вспоминает свой опыт, свои ошибки, свои ожидания и надежды. Непременно там будут радость и боль, так уж мы устроены. И очень-очень захочется сделать что-то, чтобы родная кровинка была счастлива. Научить, предупредить, уберечь.

«Учись, дочь, на моих ошибках!» Увы, не получится учиться на чужом опыте. Все просто: мир стремительно меняется, меняются модели отношений, меняется представление о том, как должны себя вести мужчина и женщина в паре. Например, лет тридцать назад было очень сложно себе представить, что женщина может зарабатывать больше мужчины. Что мужчина может выйти в декретный отпуск и ухаживать за ребенком. Сложно было согласиться с тем, что у каждого из партнеров может быть своя, отделенная от другого, личная жизнь. Говоря про личную жизнь, я совсем не имею в виду адюльтер, связь на стороне. Личная жизнь — это свои интересы, хобби, увлечения, свой круг знакомых и друзей, и это — нормально. Все приемлемо, если это не отражается на взаимоотношениях партнеров между собой. Но далеко не каждая мама согласится с тем, что в отпуск, например, вполне нормально ездить по отдельности. Это было бы просто немыслимо в ее юности.

Опыт, облеченный в советы и назидания, — главное оружие мамы — оказывается не нужен. Он бесполезен. И потому, что изменилось время. Но еще и потому, что опыт любых парных взаимоотношений уникален. Дочь очень похожа на маму, но это другой человек, другая индивидуальность. Ее избранник, возможно, даже похож на ее отца (а возможно, и нет), но это совсем другой человек, выросший в других условиях и с другими установками. А значит, не только мамины, но и любые другие чужие советы тут не помогут, все придется делать самому. Любая пара, любая семья будет счастлива или несчастна по-своему. И это тоже закон.

Значит ли это, что мама ничего не сможет дать дочери из своей жизни? Нет. Даст обязательно. Только неосознанно, своим примером. Дочь обязательно запомнит, какими словами вы встречали ее отца, как относились к разбросанным носкам (ох уж эти носки!), каким образом вы разрешали супружеские конфликты, как поддерживали и вдохновляли. Или — не верили, не уважали, не поддерживали. И у нее будет выбор, что взять из «маминого наследства». Образ жизни, а не слова, не ссылку на опыт.

«Дочь обязательно запомнит, какими словами вы встречали ее отца, как относились к разбросанным носкам, каким образом вы разрешали супружеские конфликты, как поддерживали и вдохновляли». Фото ru.pinterest.com

И лучшее, что мы можем дать своим дочерям — это пример того, как мы строили свою собственную жизнь, как развивались, как проходили через сложности. Позаботиться о себе, чтобы дети были счастливыми, — это вдохновляет, мне кажется. По крайней мере, этим гораздо интереснее заниматься, чем сочинять словесные формулы воспитания.

Harvard Business Review Россия

К нам, как к исследователям гендерного неравенства в трудовых коллективах, часто обращаются различные компании с просьбой разобраться, почему у них возникают трудности с удержанием сотрудниц и продвижением их на руководящие посты. Это повсеместная проблема. В 1970—1980-е годы женщины достигли значительного прогресса в получении высоких постов, но этот процесс замедлился в 1990-е и окончательно прекратился в нынешнем веке.

Поспрашивайте окружающих о причинах того, почему женщины так слабо представлены на руководящих постах, и от подавляющего большинства вы услышите одни и те же сетования — досадную, но неизменную «правду», звучащую примерно так: должности высокого ранга требуют огромных временны́х затрат, а привязанность женщин к семье не позволяет им уделять работе столько времени; от этого и страдает их карьера. Мы называем это объяснение нарративом «работа или ­семья». Согласно результатам опроса 2012 года, из 6,5 тыс. выпускников Гарвардской школы бизнеса, работающих в разных отраслях, 73% мужчин и 85% женщин именно так объяснили стагнацию в продвижении женщин. Однако сама по себе вера в этот тезис не делает его истинным, а наши исследования заставляют усомниться в его справедливости.

Мы услышали подобное объяснение и в одной международной консалтинговой фирме, которая, не найдя готового решения, обратилась за помощью к нам, чтобы разобраться, каким образом ее культура может затруднять продвижение женщин. Эта фирма набирает в штат выпускников элитных вузов и программ MBA, она занимает высокие позиции в рейтингах престижных консалтинговых компаний, но, как и в большинстве фирм профессиональных услуг, среди ее партнеров очень мало женщин.

Мы работали с этой компанией полтора года и за это время проинтервьюировали 107 сотрудников — мужчин и женщин, партнеров и специалистов. Почти каждый предложил свою версию нарратива «работа или семья» для объяснения малочисленности женщин-партнеров. Но, как мы уже сообщали в прошлом году с нашей коллегой Эрин Рейд, чем больше мы общались с людьми в фирме, тем больше убеждались, что их объяснения не соответствуют действительности. Карьере женщин мешала вовсе не необходимость балансировать между рабочими и семейными обязанностями: мужчины тоже испытывали эти трудности, однако продвигались быстрее. Женщины остаются позади, поскольку, в отличие от мужчин, им предлагают льготы вроде неполного рабочего дня или перехода на должности, связанные только с внутренними делами компании; соглашаясь на это, они фактически ставят крест на своей карьере. Истинный корень зла кроется в общей культуре переработок, которая вредит и мужчинам, и женщинам и усугубляет гендерное неравенство.

Что говорили нам люди и что показали факты

Разноплановые данные компании показали, что реальность заметно отличается от того, что сотрудники говорили нам и сами себе. Выявленные несоответствия заставили нас задуматься, почему стандартное объяснение настолько овладело умами людей — даже тех, чья работа связана с анализом данных и кто в силу своей специальности должен был осознать его ложность.

Рассмотрим проблему удержания сотрудников. Хотя одним из поводов для обращения к нам было желание руководства фирмы разобраться с «текучестью кадров среди женщин», тщательный анализ данных за предыдущие три года показал, что показатели текучести кадров среди мужчин и женщин почти одинаковы.

Обнаружилась и другая нестыковка: хотя сотрудники приписывали трудности, связанные с выбором между работой и семьей, исключительно женщинам, мы выяснили, что мужчины страдают от этого не меньше. «Три дня в неделю я нахожусь в командировках, а детей вижу один-два раза в неделю по 45 минут перед сном», — рассказал один из них. Особенно больно ему было вспоминать одну из суббот, когда он сказал сыну, что не сможет прийти к нему на футбольный матч: «Он расплакался, и мне захотелось немедленно уволиться». О таком конфликте между семьей и работой говорили две трети опрошенных нами сотрудников-мужчин, у которых были дети; но лишь один из них воспользовался льготами, чтобы улучшить ситуацию.

В том, что касалось льгот, нарратив компании также расходился с фактами. Те сотрудники, которые решили воспользоваться льготами (почти все они — женщины), чувствовали себя стигматизированными и понимали, что их карьера пошла под откос. На индивидуальном уровне женщины жертвовали властью, статусом и доходом, а на коллективном закреплялась схема, при которой все высокие посты оставались за мужчинами. Как ни парадоксально, пытаясь решить проблему с продвижением женщин, компания только усугубляла ситуацию.

Кроме того, мы выявили нестыковки в самой риторике, касающейся выбора между семьей и работой. Вот как упомянутый выше мужчина излагает суть проблемы: «Женщины хотят иметь детей и не хотят работать, или же они хотят и того и другого, но не готовы каждую неделю ездить в командировки и работать по 60—70 часов в неделю, как того требует консалтинговый бизнес». Будучи твердо убежден, что карьерному успеху женщин мешают их личные предпочтения, он не мог объяснить тот факт, что бездетные женщины продвигаются по служебной лестнице не быстрее, чем имеющие детей. Согласно его рассуждениям, все женщины — матери; и к такому обобщению прибегали многие из опрошенных нами сотрудников. Бездетные женщины вообще не упоминались в высказываниях наших собеседников — вероятно, потому, что они не вписываются в нарратив «работа или семья».

И наконец, последнее несоответствие: многие из тех, с кем мы беседовали, рассказывали о таких рабочих практиках, которые опровергали главную идею нарратива «работа или семья» о необходимости работать 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Люди говорили, что они тратят много времени на дорогостоящие многочасовые тренинги, которые не кажутся им необходимыми и посвящены главным образом тому, как навязать и предоставить клиенту побольше услуг. Мы услышали много рассказов о том, как некоторые партнеры, по словам одного сотрудника, «обещают клиенту достать с неба луну», не задумываясь о том, сколько времени и сил потребуется на выполнение таких обещаний. Этот же сотрудник объяснил, что коммерческое предложение фирмы обычно звучит примерно так: «Мы сделаем X, Y и Z — и сделаем это в два раза быстрее, чем вы рассчитывали». Клиент впечатлен и, конечно, ему не терпится подписать договор.

Сотрудники-консультанты вынуждены мириться с необходимостью переработок, поскольку они хотят выглядеть звездами среди своих высококвалифицированных коллег. «Мы тратим уйму рабочего времени на все эти безумные презентации, — рассказал один из них. — Это такой подход: “Я сражу клиента наповал своей презентацией на сто слайдов”. Но клиент физически не может все это использовать!». Другая сотрудница с сожалением вспоминала все выходные, которые посвящала таким задачам. «Я очень, просто очень много работала, — рассказывала она. — Я жертвовала здоровьем и семейными делами, а теперь оглядываюсь назад и спрашиваю себя: разве это действительно было нам так необходимо? Скорее всего, нет».

Мы указали на эти нестыковки руководству фирмы и поставили под сомнение нарратив «работа или семья» как слишком упрощенный. Мы предложили более реалистичное объяснение, учитывающее различные нюансы и подкрепленное фактами: продвижению женщин препятствует разрушительный культ сверхурочной работы, царящий в фирме. Мы объяснили, что долгие часы необязательной работы вредят всем, но особенно от этого страдают женщины, поскольку, в отличие от мужчин, они соглашаются на послабления, жертвуя при этом карьерой.

Все это подводит нас к однозначному выводу: чтобы справиться с гендерной проблемой, фирме в первую очередь следовало решить проблему переработок. Для начала было бы неплохо отказаться от трудновыполнимых обещаний и чрезмерного навязывания услуг клиентам.

Руководители фирмы приняли наши замечания в штыки. Они продолжали твердить, что женщины не продвигаются наверх из-за трудностей, связанных с балансированием между работой и семьей, и требовали, чтобы решение проблемы было нацелено именно на женщин. Поскольку переубедить их не удалось, а иного способа помочь фирме мы не видели, наше сотрудничество на этом завершилось.

Но мы продолжали размышлять об этой ситуации. Руководители фирмы были умны, практичны и исполнены благих намерений — и все же отказались признавать факты и по привычке цеплялись за сомнительный нарратив «работа или семья». Учитывая их рассудительность, для нас оставалось загадкой, почему они продолжают полагаться на «решение», которое усугубляет проблему.

В этом отношении компания не была уникальна. Исследования показывают, что работа в режиме 24/7 вызывает равное недовольство и у мужчин, и у женщин, а попытки решить проблему путем послаблений парадоксальным­ образом разрушают карьеру высококвалифицированных сотрудниц и приводят к тому, что в высшем руководстве становится все меньше талантливых женщин. Известен и другой любопытный факт: многочасовые переработки не способствуют продуктивности. Напротив, они обычно чреваты снижением показателей и повышением расходов на больничные отпуска.

Размышляя об этих негативных последствиях, мы задались вопросом: почему компании продолжают идти проторенным путем поиска баланса между работой и личной жизнью сотрудников и не рассматривают возможность установить более гуманный рабочий график? Мы предположили, что ответ на этот вопрос связан с чем-то очень важным, но ускользающим от внимания — не только в той конкретной фирме, но и в корпоративной культуре в целом. Возможно, нарратив «работа или семья» настолько живуч и популярен потому, что подпитывает сложную систему социальных и психологических оправданий, которая защищает и женщин, и мужчин от негативных эмоций, связанных с многочасовой работой. Мы решили провести свое исследование.

Подсознательная психологическая защита и общепринятые установки

Мы вернулись к нашим интервью, на этот раз решив обращать особое внимание не только на то, что говорили (или замалчивали) наши собеседники, но и на то, как они это говорили. Это оказалось весьма познавательно: осознанно или нет, но почти все сотрудники, с которыми мы беседовали, проявляли признаки эмоционального конфликта, вызванного требованием фирмы круглосуточно быть на связи и необходимостью каждый день выбирать между семьей и работой. Возникающая на этой почве тревожность требует принятия защитных мер — таких, которые спасут руководство фирмы от понимания того, к какому дьявольскому выбору они принуждают сотрудников, а сотрудников — от осознания цены сделанного выбора.

Эти защитные меры с самого начала строились на убеждении, будто женщины созданы для семьи, а мужчины — для работы. На уровне рядовых сотрудников они проявлялись в виде подсознательных механизмов психологической защиты, которые упрочивали гендерное разделение в отношении семьи и работы. А на уровне организации они порождали общую веру в истинность нарратива «семья или работа», что выражалось в политике послаблений, которые в итоге не давали женщинам дорастать до партнерских позиций. В совокупности эти факторы и определяли систему социальных оправданий в фирме.

В краткосрочной перспективе от защитных мер выигрывали все стороны. Руководство уходило от ответственности за малое число женщин-партнеров, ссылаясь на то, что это неизбежно; а сотрудники могли хоть как-то примириться со своим выбором: мужчины оправдывали как необходимые те жертвы, которые приносили ради карьеры, а женщины считали нормальным пожертвовать своим продвижением. При этом культура переработок в фирме оставалась незыблемой.

Но, как и всякие оборонительные маневры, такая система социальных оправданий работала неэффективно. Конфликт, загнанный в подсознание, не разрешается, а лишь скрывается от глаз; беспокойство постоянно прорывается в сознание и по-разному переживается женщинами и мужчинами.

Последствия для мужчин

В культуре сверхурочной работы мужчинам навязывается образ идеального работника, полностью отдающего себя делу и всегда готового трудиться. Чтобы соответствовать этому образу, мужчина должен принять психологическую установку «работа превыше всего». Не связанные с работой стороны личности, как бы они ни были значимы для человека, отходят на второй план. Разумеется, необходимость быть идеальным сотрудником порождает внутренний конфликт — особенно у тех, у кого есть дети.

Мужчины, с которыми мы беседовали, испытывали чувство вины из-за того, что мало времени уделяли семье. Они с горечью говорили о своей глубокой эмоциональной привязанности к близким, о том, как сожалеют о времени, проведенном вдали от семьи, и с душераздирающими подробностями описывали свои отношения с расстроенными детьми.

Пытаясь справиться с эмоциями, мужчины прибегали к одному и тому же психологическому приему: они дистанцировались от чувства вины, проецируя его на коллег-женщин, приписывая его им и глядя на ситуацию как бы со стороны. Рассмотрим такой психологический кульбит, исполненный одним из сотрудников-мужчин при обращении к нарративу «работа или семья» для объяснения слабого прогресса женщин в фирме. «Я глубоко убежден, что женщины сталкиваются с совершенно иными трудностями, — говорил он. — В обществе существует негласная договоренность, что именно женщина берет отпуск по уходу за ребенком, и у этого есть и биологические обоснования. Когда родился мой первый ребенок, я нес девочку из родильного отделения в детское. Я буквально ощущал, как в моем мозге высвобождаются какие-то химические вещества. Я глубоко, на химическом уровне полюбил свою дочь. Я не мог представить себе мир без нее. Это произошло в первые восемь минут ее жизни. Поэтому я понимаю то чувство, когда не можешь бросить это существо и вернуться к работе».

Однако он все же вернулся к работе. И что же он извлек из столь глубокого эмоционального переживания? Представление, будто он лучше понимает, с какими трудностями сталкиваются женщины, пытаясь балансировать между работой и семьей! Чтобы отогнать чувство вины из-за возвращения к рабочим перегрузкам, он спроецировал свое переживание на сотрудниц фирмы — и тем самым дистанцировался от своих ощущений, приписав их женщинам.

Давайте проанализируем его рассказ. Он начал с различий между мужчинами и женщинами, связав материнские чувства с биологией. По его мнению, именно женщины, а не мужчины, обладают родительским инстинктом. Он резко сменил курс, заговорив о собственном глубоко эмоциональном и биологически обусловленном родительском опыте, а затем развернулся обратно, дистанцировавшись от своего переживания и спроецировав его на женщин. По сути, он сказал следующее: «У меня был такой опыт, но он был непродолжительным; и теперь, когда я это испытал, когда я побывал туристом в этой стране эмоций, я знаю, что происходит с женщинами». Иными словами, его эмоции больше ему не принадлежали — теперь они принадлежали женщинам.

Затем он начал рассуждать о преобладании мужчин на рынке труда. Он рассказал о своем опыте работы в пивоваренной отрасли, которая, как он выразился, состоит из «мужчин, хлопающих друг друга по спине и обсуждающих гольф и все такое». По его словам, там не было места родительским чувствам, которые он подспудно относил к миру женщин. Просто у мужчин и женщин, говорил он, разные обязательства перед работой и семьей. «Я не припомню такого случая, — заявил он, — чтобы парень взял полугодовой отпуск по уходу за ребенком, а мать ребенка вернулась на работу».

Этот человек был не единственным, кто считал коллег­-женщин «корпоративными носителями стресса» из-за нехватки времени на семью. Такая психологическая защита давала многим мужчинам иллюзию самореализации и позволяла им работать так, как требовала фирма. Но эта защита давала лишь временный эффект и не помогала решить проблему отношений с семьей.

Последствия для женщин

Женщины испытывают психологическое напряжение иного рода. Согласно нарративу «работа или семья» и общим культурным представлениям, семейные обязанности для них первичны по природе, а значит, рабочие обязанности должны быть вторичны. От женщин ждут максимально ответственного подхода к родительству: установка «семья прежде всего» подкрепляется готовностью фирмы предоставлять им послабления. Но эта установка вредит карьере сотрудниц и идет вразрез с их профессиональными амбициями.

Большинство сотрудниц фирмы уже достигли определенного профессионального успеха и не соглашались с утверждением, будто их место дома, в семье; это усиливало напряжение. Женщины охотно признавали свои семейные обязанности, но открыто противились идее отказаться от профессиональной стороны своей личности.

Эту двойственность нетрудно заметить в рассказе одной из матерей, которая говорила о невозможности избавиться от домашних хлопот, несмотря на то, что у нее был заботливый муж. «Есть разница между тем, как мать и отец смотрят на воспитание детей, между их чувством ответственности, — объясняла она. — Я вижу, что моим коллегам-мужчинам гораздо проще отгородиться от происходящего дома… Если бы я так же от этого отгородилась, ничего страшного не произошло бы, но я чувствовала бы себя нехорошо; поэтому такого просто не будет». Однако она очень любила свою работу и беспокоилась о том, не помешают ли семейные обязательства ее профессиональному развитию. «Я знаю, что буду время от времени терпеть неудачи, — говорила она. — Я знаю, что мне нужно учиться… Я не ­сомневаюсь в себе… Это, скорее, о необходимости учиться и расти… Я больше сомневаюсь в своей способности справиться одновременно со всем этим и с семейными обязанностями. Это постоянно вызывает беспокойство». Здесь четко видна двойственность ее отношения к карьере. Она полностью принимает свою семейную роль, но не хочет отказываться и от профессиональной; вот почему она говорит, что не сомневается в себе, и тут же себя опровергает.

Многие другие сотрудницы фирмы также сопротивлялись предписанию, заданному нарративом «работа или семья», и не хотели отказываться от профессиональных амбиций. А значит, они не извлекали из этого нарратива психологических преимуществ, которые служили бы социальным оправданием. Они добровольно признали культурный догмат, требующий от них взять на себя заботу о семье, позволили мужчинам переложить на себя «отколовшуюся» часть их (мужчин) идентичности — но не отказались от своей профессиональной роли. Таким образом, психологическое решение, которое нашли мужчины, сделав «правильный» выбор в пользу работы, недоступно женщинам, сделавшим «неправильный» выбор — то есть не посвятившим себя исключительно семье. В такой ситуации работающая женщина имеет дело с двумя конфликтующими сторонами своей личности и вынуждена постоянно задумываться о том, не стоит ли ей умерить карьерные амбиции.

Кроме того, женщинам в фирме постоянно напоминали о том, что их место дома, а не на работе. И таким «факторам выталкивания» должна была противостоять каждая женщина, желавшая сохранить профессиональное реноме.

Сила «факторов выталкивания»

Особенно сильный фактор выталкивания, с которым сталкиваются женщины, — это льготы, связанные с нарративом «работа или семья». Переход на неполный рабочий день или на должность, связанную с внутренними делами фирмы, позволяет избежать переработок, но этот шаг стигматизирует женщину и вредит ее карьере. Сотрудницы, воспользовавшиеся предложенными льготами, обычно уже не дорастали до партнерских позиций; а если на льготы соглашались женщины из числа партнеров, они фактически лишались своего влияния в фирме.

Многие из опрошенных нами женщин говорили, что им приходится противостоять и другому фактору выталкивания — необходимости отказаться от своего стиля общения с клиентами в пользу жесткого «мужского» стиля, который поощряла фирма. Одна женщина-­партнер рассказала, как один из ее первых наставников предостерегал, что ее отточенный навык выстраивать отношения заставляет потенциальных клиентов думать, что у нее «пустая голова». Иными словами, ее навыки не соответствовали требованиям фирмы. Подобные оценки разрушали профессиональную самоидентификацию женщин и способствовали укоренению стиля, ассоци­ирующегося в основном с мужчинами. Все это вынуждало женщин отступать.

Еще одним фактором выталкивания было очернение женщин-партнеров, имеющих детей: их открыто называли плохими матерями. В компании работали невероятные женщины, которые неизменно демонстрировали свой профессионализм, добились успеха и заслужили признание. Но их достижения противоречили тезису о том, что невозможно одновременно выполнять и рабочие, и семейные обязанности. Эти женщины могли бы стать примерами для подражания, однако большинство коллег отзывалось о них как о плохих матерях — «ужасных» женщинах, которых нельзя считать «образцовыми работающими матерями». Молодым сотрудницам, которые хотели бы стать хорошими матерями и сделать карьеру, подобные разговоры недвусмысленно давали понять, что преданность профессии обойдется им слишком дорого.

Учитывая все эти факторы, постоянно напоминающие женщинам, что их место вовсе не на работе, неудивительно, что многие из них испытывают смешанные чувства в отношении карьеры. Столкнувшись с проблемой переработок, они вынуждены делать выбор: воспользоваться послаблениями ради семьи и пожертвовать карьерой — или же отказаться от льгот в пользу профессиональных амбиций и получить клеймо плохой матери. Таким образом, женщину рассматривают или как неполноценного работника, или как неполноценную мать — или же и то и другое. При этом культура переработок продолжает существовать, позволяя компаниям снимать с себя ответственность за слабое продвижение женщин и закрепляя гендерное неравенство. И мы продолжаем слышать, что именно женщины должны решать проблему баланса между работой и семьей — «что поделать, так уж устроена жизнь, только и всего».

Системы социальных оправданий коварны. Они отвлекают наше внимание от главной проблемы, переключая его на другую, вызывающую меньшее беспокойство. В фирме, с которой мы работали, главной проблемой были чрезмерные переработки, а «проблемой-заменителем» стала неспособность организации обеспечить карьерное продвижение женщин. Пытаясь решить эту замещающую проблему путем предоставления льгот, фирма усиливала невидимую и самоподкрепляющуюся систему социальных оправданий, прикрывающую ненужные и неэффективные рабочие практики риторикой об их необходимости, тем самым усугубляя гендерное неравенство. Таким образом, у руководства фирмы всегда была под рукой неразрешимая проблема, о которой оно беспокоилось, что позволяло всем игнорировать главную проблему. В результате неизменными оставались два постулата, на которых держался ­статус-кво: переработки необходимы, а карьерные неудачи женщин неизбежны.

Наши выводы согласуются с общим мнением ученых, занимающихся гендерными проблемами: карьерному продвижению женщин препятствуют не какие-то особые трудности, связанные с балансом между рабочими и семейными обязанностями, а более общая проблема переработок, характерная для корпоративной культуры современных компаний.

В результате страдают и женщины, и мужчины. Но для женщин профессиональные издержки более высоки. Если мы хотим решить эту проблему, нужно заставить компании пересмотреть требования ко всем сотрудникам. В этом нет ничего невозможного. Если отдельные семьи и сотрудники начнут протестовать против чрезмерных нагрузок, за ними последуют и другие. По мере того как все больше исследований указывает на преимущества сбалансированного рабочего графика, некоторые работодатели начинают сомневаться в разумности изматывающего режима работы. Когда (и если) это движение наберет обороты, ни женщинам, ни мужчинам не придется выбирать между семьей и работой; спрос на перемены возрастет, а женщины смогут строить карьеру наравне с мужчинами.

Об авторах

Робин Эли (Robin J. Ely) — профессор делового администрирования Гарвардской школы бизнеса и заведующая кафедрой гендерных инициатив. Айрин Падавиц (Irene Padavic) — заслуженный профессор социологии Университета штата Флорида.

Почему у меня должны быть дети только потому, что я женщина?

Я сижу за столом с группой женщин и парой мужчин. Разговор идет о детях: сколько мы надеемся иметь, детские имена, мы бы предпочли мальчика или девочку?

Он ходит по кругу, и все рады ответить на эти вопросы. Когда приходит моя очередь отвечать, я не в восторге. Я 20-летний студент факультета журналистики на втором курсе колледжа.Вся моя жизнь впереди. «Так сколько детей ты хочешь?» Я отвечаю «Нет».

В комнате становится тихо и неловко, пока кто-то не вмешивается: «Хотя вы молоды, вы захотите их в будущем». Следующему человеку задают тот же вопрос, он мужчина, он тоже говорит, что не хочет детей, но на этот раз нет неловкого молчания, они принимают его ответ и идут дальше.

Возможно, большинство женщин действительно мечтают иметь детей и стать матерью, но факт в том, что я не мечтаю.Я хочу карьеру, и я хочу, чтобы эта карьера была моим ребенком, я не вижу в этом ничего плохого.

То, что я не хочу детей, не делает меня эгоистом

На протяжении всей жизни я никогда не хотел ребенка и не фантазировал о материнстве. Это не то, чего я хочу от жизни. Я приветствую женщин, которые мечтают стать матерью и родить ребенка, за то, что у них есть силы заниматься грудным вскармливанием и постоянной заботой другого, более уязвимого существа.

Я сочувствую женщинам, которые хотят быть матерями и не могут этого сделать, но то, что я не хочу детей, не делает меня эгоистом. Многих знаменитостей жалеют за то, что они по собственному желанию не имеют детей. Успешные женщины, которые выбрали жизнь без детей, за которую их стыдили, и это только сделало их сильнее в их решении.

Дженнифер Энистон живет бездетной жизнью и не хочет, чтобы ее жалели.«Я слишком много работала в этой жизни и в этой карьере, чтобы превратиться в печального бездетного человека», — сказала она журналу Marie Claire .

Опра Уинфри также предпочла не заводить детей, сказав: «Если бы у меня были дети, мои дети ненавидели бы меня, потому что что-то в моей жизни должно было бы пострадать, и, вероятно, это были бы они».

Хелен Миррен ждала детей, но этого не произошло: «Это не было моей судьбой.Мне было все равно, что думают люди. Меня спрашивали только скучные старики. И всякий раз, когда они говорили: «Что, детей нет? Ну, давай, давай, старушка », — я бы сказал:« Нет! Отвали! ». Хороший, Хелен.

Когда они замечают сопротивление, родители говорят что-то вроде «вы не представляете, чего вам не хватает», но это не имеет смысла. Я вижу матерей повсюду, и хотя я знаю, что это не вся картина, я ясно понимаю, что это влечет за собой.Почему их жизни изменили наше мнение? Если мы не хотим того, что видим снаружи, зачем нам то, что мы видим внутри?

С самого раннего возраста я ни разу в будущем не видел ребенка. В моем теле нет материнской кости

Бесконечные стереотипы о женщинах включают мифы о том, что все мы мечтаем вырастить ребенка; Хотя этот стереотип верен для некоторых женщин, он не для всех. На самом деле, есть много мужчин, которым также подходит этот стереотип.

С самого раннего возраста я ни разу в будущем не видел ребенка. В моем теле нет материнской кости. Я собираюсь поступить в колледж, чтобы получить степень, чтобы найти стимулирующий карьерный путь, от которого я не хочу отказываться или идти на компромисс ради ребенка. Не следует ожидать, что я захочу ребенка, потому что у меня есть матка.

Есть много причин, по которым я не хочу быть родителем.У меня никогда не было полноценного детства, так как я много лет ухаживал за своей аутичной сестрой. В какой-то степени я уже почувствовала, что такое быть матерью, и могу с уверенностью сказать, что это не для меня.

Созерцание женщины, которая решительно лишена детей, кажется, дает людям право называть женщин эгоистичными, эгоистичными и мелкими.

Я также беспокоюсь, что у моего ребенка могут быть особые потребности, и в результате я не смогу жить той жизнью, которую я себе представляю.Моя жизненная цель — сделать карьеру полный рабочий день, а не сидеть полный рабочий день.

Вид женщины, которая решительно не имеет детей, кажется, дает людям право называть женщин эгоистичными, эгоистичными и мелкими. Эти женщины не хотят детей по многим причинам. Сама по себе беременность серьезно сказывается на жизни человека и поглощает его. Проблемы с фертильностью часто являются причиной, поскольку, столкнувшись с ними, люди могут усомниться в необходимости иметь детей.

Карьерные амбиции могут иметь приоритет, и дети не вписываются в любой образ жизни

От рождения детей многого ждут: быть идеальной матерью и делать идеальный выбор. Не все хотят давления (я не хочу). И не все женщины запрограммированы материнским инстинктом. Карьерные амбиции могут иметь приоритет, и дети не вписываются в любой образ жизни.

У меня есть причины, но в них не должно быть необходимости.Мне не нужно объяснять. Наш выбор в отношении того, что мы делаем со своим телом, очень личный. Мы должны перестать жалеть или унижать людей, которые предпочли жить без детей.

женщин миллениума откладывают рождение детей из-за карьеры

Авторские права Тома Вернера

«Когда у тебя будут дети?»

Большинство молодых женщин не готовы к тому моменту, когда члены семьи, друзья и коллеги начнут засыпать их этим вопросом.

Стремление создать семью является непреодолимым, и для многих женщин-миллениалов, которые в последнее десятилетие сосредоточились на построении своей карьеры после рецессии 2008 года, это сложный вопрос. Легко пожелать звездной карьеры, устоявшегося образа жизни и создать семью. Но когда часы тикают и давление нарастает, как вы с этим справляетесь?

Для большинства молодых женщин ответом было отложить рождение ребенка. Средний возраст рожениц в Америке увеличился с 21 до 26 лет, а у отцов — с 27 до 31 года.Это не только в Америке; женщины в других развитых странах тоже ждут: в среднем первые роды у новых матерей происходят в 31 год.

Возникает вопрос: почему это происходит сейчас, и что мы должны с этим делать?

1. Финансовые соображения.

Ранее в этом году онлайн-компания, занимающаяся личными финансами, SoFi и компания по репродуктивному здоровью Modern Fertility объединились, чтобы опросить тысячи женщин о том, почему они ждут, чтобы иметь детей.Основной причиной номер один были деньги: 60% участников сообщили, что откладывают рождение ребенка из-за нехватки денег, а 51% сообщили, что хотят сначала заработать более высокую зарплату.

Рождение детей — дело не из дешевых. Для начала, средняя стоимость вагинальных родов в США с учетом медицинской страховки составляет 4300 долларов. Кесарево сечение, на которое сегодня приходится 21% родов, стоит около 5100 долларов. Без страховки счет за рождение ребенка легко превышает 10 000 долларов. Если учесть, что у среднестатистического поколения миллениалов на сберегательном счету всего 5000 долларов, они лишатся дополнительных финансов после выписки из больницы в первый день материнства.

По данным Министерства сельского хозяйства США, которое отслеживает стоимость воспитания ребенка, средняя семья тратит более 13 000 долларов в год на ребенка. Это более четверти миллиона долларов на ребенка к 18 годам. Это даже без учета платы за обучение в колледже или дополнительных сборов сверх их основных потребностей. Для поколения, которое тонет в долгах по студенческим ссудам и восстанавливается после рецессии, добавление этой цены в свой бюджет — это не то, на что многие готовы или могут пока взяться.

2. Последствия для здоровья.

Пандемия COVID-19 многому нас научила, выявив еще одну причину, по которой люди не спешат заводить детей. Здоровье будущих детей — широко волнующая тема. Исследование SoFi и Modern Fertility обнаружило, что в разгар пандемии 46% респондентов сообщили о большем чувстве страха по поводу доступа к дородовой помощи. Этот кризис здоровья заставил большинство (61%) респондентов испытывать страх и тревогу по поводу возможности иметь детей и планировать семью в целом.Афтон Вечери, основатель Modern Fertility, обнаружил, что влияние здоровья ставит под угрозу всю семью. “ Сегодня каждая шестая пара имеет проблемы с зачатием — и все же у нас нет универсальной помощи или покрытия. Когда в дело вступает нечто столь же беспрецедентное, как COVID-19, еще меньше женщин получают необходимую помощь. ”

После того, как вирус Зика подверг беременных женщин повышенному риску передачи вируса плоду, повсеместный рост COVID-19 стал одной из многих проблем со здоровьем.У женщин старше 35 лет (гериатрическая беременность) повышается частота выкидышей, синдрома Дауна и других хромосомных врожденных дефектов. Беременность в возрасте 40 лет составляет 33% вероятности выкидыша, в то время как гестационный диабет и преэклампсия становятся все более распространенными. Все эти проблемы вызывают серьезное физическое, эмоциональное и умственное напряжение для матери, ребенка и семьи в целом.

3. Карьера и жизненные цели.

Для многих женщин карьера является краеугольным камнем их мира и того, кем они являются.Учитывая, что поколение миллениалов, наиболее образованное и обладающее долгами, вышло из учебы в разгар рецессии, высока вероятность того, что работники-миллениалы вложили много времени и сердца в восстановление экономики из неопределенных экономических времен в 2008 году. Это могло выглядеть как нестабильная работа. увольнения и прием на работу, которую они даже не хотели. Исследование SoFi и Modern Fertility показало, что 3 из 5 респондентов были готовы отложить создание семьи до тех пор, пока они не достигнут определенного звания или уровня в своей карьере.

На самом деле это неплохая идея. Согласно исследованию, проведенному в Принстоне, гендерный разрыв в заработной плате во многом связан с родами. После того, как женщины заводят детей, их потенциал заработка падает на 20% меньше, чем у их коллег-мужчин в течение их карьеры. На каждого ребенка матери их доход падает на 4%, в то время как противоположное, похоже, верно для мужчин, которые фактически видят рост доходов на 6%. Если вы будете ждать дольше в своей карьере, ваша зарплата, вероятно, увеличится, чтобы помочь вам справиться с этим падением компенсации.

Наряду с борьбой за зарплату новоиспеченным матерям они сталкиваются с новым недостатком доверия и ценности на рабочем месте. В ходе знаменательного исследования исследователи показали, что кандидаты на вакансию, которые не ссылались на детей, в два раза чаще были вызваны на собеседование. Трудно вернуться на работу после отпуска по беременности и родам или нескольких лет отпуска для воспитания детей.

Все эти причины побудили молодых женщин и супружеские пары пересмотреть традиционные семейные планы.Если одна из этих причин или все три кажутся вам близкими, знайте, что вы можете предпринять определенные шаги.

1. Поговорим об этом.

Людям удобнее делиться своими проблемами с психическим здоровьем, чем рассказывать о своем опыте фертильности, хотя, по данным Министерства здравоохранения и социальных служб США (HHS), 12-13% пар борются с фертильностью. Если вам сложно забеременеть или вам интересно, как справиться с семьей и карьерой, не бойтесь говорить об этом.Большинство из тех, кто вас окружает, вероятно, находятся в одной лодке. Обратитесь к своему внутреннему сообществу или найдите место, чтобы поговорить с другими с помощью дополнительных ресурсов:

• Не мама — это организация и платформа для женщин, у которых нет детей (случайно или случайно), чтобы поддерживать друг друга.
• #ttcommunity: Этот хэштег содержит более 600 000 онлайн-материалов, которые вселили в женщин, борющихся с фертильностью, чувство надежды. Доброе утро, Америка поделилась историей о том, как этот небольшой хэштег помог нуждающейся женщине.В этом сообществе в Интернете вы можете найти женщин, которые борются с теми же проблемами фертильности, что и вы, и наладить полезные связи и беседы.
• The Bump: Это форум для будущих мам, ищущих сообщества и совета по материнству. Они обсуждают все: от того, чего ожидать в каждом триместре до того, как выбрать детские имена, и найти надежные алименты.

2. Обратитесь за профессиональной поддержкой.

Давление со стороны семьи, друзей или общества с целью остепениться и создать семью может быть властным.Поговорите с терапевтом по вашему психическому здоровью, а также с вашим терапевтом или гинекологом для получения поддержки и вариантов того, чем вы хотели бы заниматься. Обратитесь в свою страховку, чтобы узнать, что они будут покрывать, и если ничего не доступно, есть несколько платформ, которые предлагают доступную терапию по всей стране, которую вы можете изучить.

• Open Path: Предложите клиенту подключение к специалисту по психическому здоровью за 30-60 долларов за сеанс.
• Talk Space: приложение для онлайн-терапии, которое поможет вам найти лицензированного терапевта, не выходя из вашего устройства.Вы можете получить поддержку с помощью текстовых сообщений и видеосеансов в реальном времени.
• Mental Health America: ресурс, который поможет вам связаться с местными группами поддержки в вашем районе на основе темы поддержки, которая вам особенно нужна.

Поскольку финансы являются основной причиной задержки родов, поговорите со специалистом по финансовому планированию или консультантом о том, как обеспечить финансовую стабильность для детей. Согласно исследованию Deloitte, у миллениалов низкий или средний уровень финансовых знаний.Если вам неудобно работать с финансовым консультантом, потратьте некоторое время на изучение бюджета и финансов в Интернете. Веб-сайт moneyunder30 — отличный ресурс для быстрого получения финансовых знаний, а онлайн-приложения, такие как Mint, — мощные инструменты, которые помогут вам создавать и отслеживать свой бюджет.

Если вы планируете завести ребенка или беременны, обсудите это со своим руководителем, чтобы вы могли составить четкий план того, как управлять своим временем вдали от дома и чего ожидать, когда вы вернетесь.Часы работы и темп работы — вот почему 33% женщин не считают рождение ребенка жизнеспособным во время карьеры. Вместо того, чтобы полностью отказываться от одного, обсудите, что повлечет за собой ваша роль и как вы можете обеспечить гибкость, чтобы поддержать как свою семью, так и команду.

3. Будьте добры к себе.

Есть несколько профессионалов, которые ждут в более позднем возрасте, чтобы иметь детей. Одно исследование показало, что у женщин, которые ждут своего первого ребенка до достижения возраста 33 лет, ожидаемая продолжительность жизни значительно увеличивается, а шансы дожить до 95 лет в целом выше.Более того, матери старшего возраста реже прибегают к физическому и словесному насилию, а у их детей меньше проблем с поведением. Некоторые данные даже предполагают, что дети более старших матерей выше и имеют более высокие результаты в тестах IQ.

Не существует одного способа сделать карьеру, иметь ребенка или и то, и другое. Перестаньте тратить время на давление других и делайте то, что лучше для вас.

Почему все меньше женщин рожают детей | Британский Vogue

Или еще хуже, чем немного. Исследование 2017 года, опубликованное в журнале Sex Roles, показало, что многие люди считают решение отказаться от родительских прав не только ненормальным, но и морально неправильным.«Люди, лишенные детей добровольно, вызывали моральное возмущение — гнев, отвращение, разочарование — по сравнению с людьми с детьми», — говорит автор исследования доктор Лесли Эшберн-Нардо. «Они также считались менее удовлетворенными психологически». Другими словами, говорит она, большинство из нас ожидает, что люди, добровольно лишившиеся детей, будут жить «неполной» и «несчастливой» жизнью. В статье в китайском онлайн-журнале Sixth Tone Фань Иин пишет об открытом пренебрежении китайцами к парам, которые предпочитают не заводить детей; даже консультант по вопросам брака, цитируемый в статье, «советует своим клиентам заводить детей, называя отцовство« незаменимым жизненным опытом »и утверждая, что оно не должно препятствовать работе и другим жизненным целям».

По иронии судьбы, как отмечает доктор Гандл, наличие детей на самом деле не делает людей счастливее. В исследовании, опубликованном в 2016 году в Американском журнале социологии, изучались семьи в 22 странах, и было обнаружено, что наличие детей делает людей значительно менее счастливыми по сравнению с людьми, у которых нет детей, — это явление исследователи назвали «разрывом родительского счастья». Тем не менее, говорит д-р Эшберн-Нардо: «Как общество, мы склонны считать [рождение детей] чем-то большим, чем просто то, что делают большинство людей, это то, что они должны делать.Для женщины, добровольно лишившейся детей, потенциально может быть эффективным отклонение предвзятости, указав причину, — продолжает она, — но это само по себе не очень справедливо — мы не склонны спрашивать родителей, почему они решили иметь детей, поэтому зачем нам подвергать сомнению мотивы не-родителей? »

Возможно, это связано с тем, что некоторые родители сомневаются в собственных мотивах. Д-р Гандл говорит, что она видит многих пациентов, у которых смешанные эмоции по поводу детей после того, как они уже родили, что часто является реакцией на давление на женщин и, в частности, на матерей: они должны быть идеальными, брать на себя слишком много и всегда отдавать приоритет своим детям. Дети.«Материнская амбивалентность — обычное дело, но о ней очень редко говорят, потому что она часто связана со стыдом», — говорит д-р Гандл. «Но в наши дни страсть к« правильному »воспитанию детей в конечном итоге вызывает тревогу у современных родителей».

Андерсен, со своей стороны, считает, что ее решение отказаться от участия является одним из наиболее ответственных и наименее эгоистичных, которые она приняла. «Я люблю множество вещей больше, чем себя», — говорит она. «Я просто думаю, что я наверху, я полностью образованный, привилегированный, почему бы не отнестись к этой привилегии серьезно? Если я смогу поехать в Перу и заниматься тем искусством, которым хочу заниматься, это будет лучше, чем кормление грудью.Я просто хочу, чтобы больше девушек знали, что это возможно. Я думаю, им нужно видеть женщин, которые решают заниматься другими делами — однажды это будет: «У тети Лотте была прекрасная жизнь».

Доктор Пегги Дрекслер, психолог-исследователь и режиссер из Нью-Йорка. Она является автором двух книг о гендере и семье, а ее следующая книга будет посвящена культуре женской конкуренции; peggydrexler.com

Жизнь без детей: почему так много американских женщин решают не иметь детей

Это упадок, который тревожит демографов и социологов — многие из них мужчины, которые составляют график активности матки, такой как индекс потребительских цен или продажа промышленных товаров.

История продолжается под рекламой

Если так будет продолжаться, они беспокоятся, мы можем стать похожими на Японию, где подгузники для взрослых продаются лучше детских подгузников.

В период экономического спада 2008 года объем производства младенцев снизился и продолжал расти. Это имеет смысл для тех, кто занимается диаграммами и графиками. Но к 2016 году экономика бурлила, бизнес процветал, и эксперты все время задавались вопросом, когда именно женщины собираются снова запустить фабрики по производству младенцев.

«Каждый год я говорю, что когда экономика станет лучше, мы начнем рожать больше детей, — сказал в прошлом году The Washington Post Уильям Фрей, демограф и старший научный сотрудник Института Брукингса, — и я все еще ожидаю что должно произойти.Ведущая

Николь Эллис объясняет пошаговый процесс замораживания яиц в пятом эпизоде ​​оригинального документального сериала The Post: «Должен ли я заморозить яйца?» (The Washington Post)

Но это не так. И на то есть множество причин. Некоторые из них связаны с такими мамами, как я, которые работают вне дома.

История продолжается под рекламой

Мы не делаем это легко, потому что это не так. Как я уже указывал ранее, согласно докладу Международной организации труда, Соединенные Штаты и Папуа-Новая Гвинея — единственные страны в мире, которые не гарантируют оплачиваемый отпуск или оплачиваемые пособия новым родителям.

Вы когда-нибудь были на детском душе в Пентагоне? Не хихикай. В Пентагоне есть детские души. Некоторые из ее высокопоставленных женщин — родители.

Но один из самых популярных подарков для детского душа в Министерстве обороны или на любом другом празднике беременности в федеральном офисе — это личные дни. Коллеги жертвуют их, чтобы продлить отпуск по уходу за ребенком, чтобы измученной молодой маме не пришлось возвращаться на работу через шесть недель после родов.

История продолжается под рекламой

Не призрачное видение материнства на Pinterest, не так ли?

Тогда есть соображения личных финансов.Согласно исследованию Американской ассоциации женщин с университетским образованием, более 900 миллиардов долларов из 1,4 триллиона долларов США по ссудам на обучение принадлежат женщинам, которые составляют большую часть студентов университетов страны и с большей вероятностью будут брать ссуды.

И из-за сохраняющегося гендерного разрыва в заработной плате (женщины по-прежнему зарабатывают около 80 центов на каждый доллар, заработанный мужчиной в 2018 году), эти ссуды труднее вернуть. Может, женщины просто не могут позволить себе быть матерями.

А как насчет эффекта Трампа?

Я разговаривала с терапевтом на левом побережье Калифорнии, который специализируется на помощи женщинам в принятии решения, хотят ли они стать матерями.Она сказала, что потенциальный клиент отказался от своего места в классе сразу после выборов.

История продолжается под рекламой

«Она оставила сообщение, в котором говорилось:« Когда был избран Трамп, мне не нужен был ваш класс, чтобы решать », — сказала Энн Дэвидман, чья ниша в качестве« наставника по вопросам материнства »связывает ее. с сотнями женщин, борющихся за материнство.

Она слышала множество версий этого.

Но ни один из этих факторов не имеет смысла, если посмотреть на такие места, как Швеция или Дания, где женщины наделены полномочиями, у них есть щедрый отпуск по беременности и родам и где прогрессивные мужчины по имени Бьорн носят Baby Bjorns.У них тоже снижается рождаемость.

Вот ответ: выбор. Впервые в истории человечества они действительно есть у женщин. Многие женщины не чувствуют давления, чтобы иметь детей, которых они не хотят.

История продолжается под рекламой

«Я думаю, что существует гораздо больше разрешений на выбор бездетной жизни, чем когда-либо было», — сказал Дэвидман. «Существует так много всего, чтобы помочь бездетным женщинам чувствовать себя хорошо, не стыдиться».

Это не бездетно.Это #ChildFree.

«Движение за свободу детей во многом связано с тем, что у женщин появляется больший выбор», — сказала Эми Блэкстоун, профессор социологии в Университете штата Мэн, устроившая явно нетрадиционный душ (это … блог!), Когда она начала свою деятельность. журнал ее бездетной жизни с мужем.

В течение нескольких поколений женщины, которые не чувствовали родительской тяги, обычно сдавались и сдались из-за социального, супружеского или родительского давления. И это был рецепт несчастья, топливо для всех тех тайных, подпитываемых шардоне постов и страниц «Я сожалею о детях».

История продолжается под рекламой

Сегодняшние женщины показывают нам, что это не должно быть так.

Можем ли мы сделать этот мир лучше для детей? Да.

Можем ли мы улучшить рабочие места для семей? Да.

Следует ли нам продолжать стремиться к равноправному и здоровому партнерству? Конечно.

Но можем ли мы, пожалуйста, прекратить — на схемах исследований и за столом Благодарения — размышлять о женских утробах?

Сделали выбор, спасибо.

Исправление: В более ранней версии этого столбца количество U.S. Долг женщин по студенческим ссудам Согласно исследованию AAUW, это более 900 миллиардов долларов, а не 900 миллионов долларов.

женщин США с большей вероятностью иметь детей, чем десятилетие назад

Доля женщин в США в конце детородного возраста, которые когда-либо рожали, в 2016 году была выше, чем десятью годами ранее. Согласно анализу данных Бюро переписи населения США, проведенному Pew Research Center, около 86% женщин в возрасте от 40 до 44 лет являются матерями по сравнению с 80% в 2006 году. Доля матерей этой возрастной группы примерно такая же, как и в начале 1990-х годов.

У женщин не только больше шансов стать матерями, чем в прошлом, но и они рожают больше детей. В целом женщины рожают в среднем 2,07 ребенка в течение жизни — по сравнению с 1,86 в 2006 году, что является самым низким показателем за всю историю. А среди матерей размер семьи также увеличился. В 2016 году матери в конце детородного возраста родили около 2,42 ребенка по сравнению с минимумом 2,31 ребенка в 2008 году.

Недавний рост материнства и фертильности может показаться противоречащим представлению о том, что U.С. переживает посткризисный «детский бюст». Однако каждая тенденция основана на разных типах измерений. Анализ здесь основан на совокупном измерении рождаемости в течение всей жизни, количества родов, которые когда-либо родила женщина; Между тем, отчеты о снижении рождаемости в США основаны на годовых показателях, которые отражают рождаемость в определенный момент времени.

Одним из факторов, снижающих годовые коэффициенты рождаемости, является то, что женщины становятся матерями в более позднем возрасте: средний возраст, в котором женщины становятся матерями в США.С. 26 лет по сравнению с 23 в 1994 году. Это изменение отчасти было вызвано снижением рождаемости в подростковом возрасте. В середине 1990-х годов примерно каждая пятая женщина в возрасте от 40 до 40 лет (22%) имела ребенка до 20 лет; в 2014 году эта доля упала до 13%. Задержки деторождения продолжаются среди женщин в возрасте от 20 лет: хотя в 1994 году чуть более половины (53%) женщин в возрасте 40 лет стали матерями к 24 годам, эта доля составляла 39% среди тех, кто относился к этой возрастной группе в 2014.

Великая рецессия усилила этот сдвиг в сторону более позднего материнства, что в долгосрочной перспективе было вызвано повышением уровня образования и участием женщин в рабочей силе, а также отсрочкой вступления в брак.Учитывая эти социальные и культурные сдвиги, кажется вероятным, что откладывание деторождения будет продолжаться. Но приведет ли недавнее ежегодное снижение фертильности к тому, что женщины в США будут иметь меньшие семьи в будущем? Трудно сказать, но сравнение рождаемости в течение жизни женщин, которые только недавно завершили свой детородный год, с теми, что были на 20 лет раньше, предполагает, что отсрочка родов не обязательно означает более низкую фертильность в течение всей жизни.

У большинства женщин в возрасте от 40 до 44 лет, которые никогда не были замужем, был ребенок

За последние два десятилетия значительно выросло материнство среди женщин, которые никогда не были замужем.Как и в населении США в целом, доля женщин в конце детородного возраста, которые никогда не выходили замуж, выросла — с 9% в 1994 году до 15% в 2014 году. Среди этих женщин большинство (55%) имели хотя бы один ребенок. Это знаменует собой резкое изменение по сравнению с двумя десятилетиями ранее, когда примерно треть (31%) никогда не состоявших в браке женщин в возрасте от 40 рожали. В то же время доля женщин, ставших матерями, среди тех, кто состоял в браке с или , остается высокой: 90% в 2014 году по сравнению с 88% в 1994 году.

Тенденция к увеличению доли женщин, никогда не состоявших в браке, имеющих детей, особенно поразительна с учетом общего сокращения рождаемости среди подростков в последние десятилетия. Хотя наблюдается рост доли никогда не состоявших в браке женщин в возрасте от 40 до 40 лет, которые стали матерями в подростковом возрасте (с 11% до 15%), основной рост материнства произошел в несколько более старшем возрасте. Например, к 29 годам в 2014 году 45% никогда не состоявших в браке женщин в возрасте 40 лет были мамами по сравнению с 26% их сверстниц в 1994 году.

Доля матерей в возрасте от 40 до никогда не состоявших в браке также выросла по всем уровням образования. Фактически, показатели материнства более чем удвоились для женщин, никогда не состоявших в браке и имеющих некоторый опыт в колледже, а также для женщин со степенью бакалавра или выше. Например, бездетность была почти повсеместной среди никогда не состоявших в браке женщин в возрасте 40 лет, получивших ученую степень в 1994 году, в то время как в 2014 году каждая четвертая сопоставимая женщина, никогда не состоявшая в браке, имела ребенка. Тем не менее, несмотря на быстрый рост материнства среди никогда не состоявших в браке женщин, имеющих как минимум степень бакалавра, женщины с дипломом о среднем образовании или меньшим образованием по-прежнему с большей вероятностью станут матерями: 70%.

Показатели материнства резко возросли среди белых никогда не состоявших в браке женщин в возрасте от 40 лет. В 2014 году матери составляли 37% по сравнению с 13% два десятилетия назад. Показатели также выросли среди их чернокожих сверстников: 75% составляли матери в 2014 году по сравнению с 69% в 1994 году.

Среди женщин в возрасте от 40 до 40 лет, вышедших замуж, доля родивших женщин также увеличилась среди женщин со степенью бакалавра (с 83% до 89%) или аспирантурой (с 80% до 88%). Не произошло заметных изменений в доле матерей, когда-либо состоявших в браке с менее образованными женщинами.

Наибольший рост материнства среди женщин с учеными степенями; сдвиги во времени очевидны во всех образовательных группах

Доля матерей в возрасте от 40 до 44 лет, не имеющих степени бакалавра, оставалась стабильной на протяжении последних двух десятилетий, но увеличивалась среди женщин с более высоким уровнем образования. По состоянию на 2014 год 82% женщин со степенью бакалавра в конце детородного возраста были матерями по сравнению с 76% их сверстниц в 1994 году. И хотя 79% женщин в возрасте от 40 до 40 лет, имеющих степень магистра, также имеют степень магистра. По крайней мере, один ребенок, 20 лет назад эта доля составляла 71%.Самый резкий рост материнства произошел среди относительно небольшой группы женщин в возрасте от 40 лет, имеющих докторскую степень. или профессиональная степень, 80% из которых — матери; среди их предшественников только 65%.

На всех уровнях образования сроки материнства сместились в результате снижения числа первых рождений на детей подросткового возраста или тех, кому за 20.

Среди женщин в конце детородного возраста с дипломом о среднем образовании или с меньшим образованием 21% стали матерями в подростковом возрасте, 56% сделали это к 24 годам и 75% стали матерями к 29 годам.Среди их сверстниц в 1994 году 31% родили до 20 лет, две трети родили к 24 годам и 81% были матерями к 29 годам. Аналогичным образом, меньшая доля женщин в 2014 году была в конце детородного возраста. и получившие высшее образование стали матерями до 20 лет (15%), чем было в середине 1990-х годов, когда их доля составляла 20%. Эта задержка материнства была более заметной к 24 годам (45% против 56% в 1994 г.) и сократилась к 29 годам (69% против 74%).

Женщины в конце детородного возраста, имеющие высшее образование, также откладывают материнство до 20-летнего возраста.В 2014 году около половины (49%) женщин в возрасте 40 лет, имеющих степень бакалавра, родили к 29 годам по сравнению с 60% их сверстниц в 1994 году. детородные годы «догнали» своих предшественников: по 72% каждой группы к этому возрасту стали матерями.

Несколько иная картина наблюдается среди женщин с учеными степенями, находящихся в конце детородного возраста. Хотя у них тоже было меньше шансов стать матерями к концу 20-летнего возраста, чем у их сверстников в 1994 году, к 30-ти годам у них стало заметно больше шансов стать мамами, чем у их предшественников.В 2014 году 38% женщин в возрасте от 40 до 44 лет, имеющих степень магистра, стали матерями к 29 годам, а 77% стали мамами к 39 годам. Для сравнения, 47% женщин от 40 до 44 лет в 1994 году были матерями к 29 годам и 71 год. % были мамами к концу 30-летнего возраста. И хотя в 29 лет сопоставимые женщины с докторской степенью. или профессиональная степень были все еще менее вероятны, чем их сверстники в 1994 году (29% против 35%), к 34 годам они были более вероятны (61% против 50%).

Женщины всех рас и национальностей, откладывающие материнство

Среди женщин, которые недавно достигли конца детородного возраста, латиноамериканки чаще всего рожали: 90% рожали по сравнению с 85% чернокожих женщин, 86% азиатских женщин и 83% белых женщин.Эта модель аналогична модели женщин в конце детородного возраста в середине 1990-х годов.

Несмотря на то, что за последние десятилетия в доле матерей среди расовых и этнических групп мало что изменилось, возраст, в котором женщины становятся матерями, повысился во всех группах.

Среди чернокожих женщин, недавно закончивших детородный возраст, практически все задержки с материнством были вызваны снижением материнства-подростка. Около 21% чернокожих женщин в возрасте от 40 до 40 лет в 2014 году родили ребенка в подростковом возрасте — это чуть больше половины от показателя их сверстниц в 1994 году (39%).В меньшей степени отсрочка родов, начавшаяся в подростковом возрасте, сохранялась и в более старшем возрасте: 68% женщин стали матерями к концу 20-летнего возраста по сравнению с 79% среди чернокожих женщин в возрасте 40 лет в 1994 году.

Среди женщин, принадлежащих к другим расовым и этническим группам, у которых в 2014 году закончился детородный возраст, задержки материнства были более выражены в возрасте 20 лет. Треть белых женщин в возрасте от 40 до 44 лет стали матерями к 24 годам, а 58% сделали это к 29 годам. Среди их сверстниц в 1994 году половина были мамами к 24 годам, а 70% родили к 29 годам.Среди латиноамериканских женщин 53% тех, кому в 2014 году было за 40, стали матерями к 24 годам, а 73% — к 29 годам. Для сравнения, 65% их сверстниц в 1994 году были мамами на 24 года, а 81% давали рождение к концу 20-летнего возраста. Между тем, четверть азиатских женщин, которым в 2014 году было около 40 лет, стали матерями к 24 годам, а 52% — к концу 20-летнего возраста; в 1994 г. к 24 годам 43% составляли матери, а к 29 годам — ​​68%.

О данных

Этот отчет основан в первую очередь на данных из США.Июньское приложение S. Census Bureau к текущему обследованию населения, которое дает национально репрезентативную выборку неорганизованного населения США. Июньское приложение по рождаемости было впервые введено в 1976 году и обычно проводится раз в два года. Файлы данных для общественного пользования до 1986 г. недоступны, поэтому анализ временных точек до 1986 г. взят из таблиц Бюро переписей.

Большая часть анализов в этом отчете начинается в середине 1990-х годов, потому что именно тогда Бюро переписи впервые начало сбор подробных данных об уровне образования.

Анализ всех женщин в возрасте 40–44 лет или всех матерей в возрасте 40–44 лет основан на данных за один год. Для подробного анализа по возрасту первого рождения, расе и этнической принадлежности, уровню образования и семейному положению данные за несколько лет объединяются для создания достаточных размеров выборки. Данные за 1992, 1994 и 1995 годы объединены и обозначены как «1994» для большинства этих анализов, а данные за 2012, 2014 и 2016 годы объединены и обозначены как «2014». (Данные за 1992 и 1995 годы объединены и обозначаются как «1994» для анализа, связанного с возрастом при рождении первого ребенка, поскольку возраст первых родов не собирался в обследовании 1994 г.)

Даже с объединением лет бывают случаи, когда размеры выборки для некоторых демографических групп были ниже 200, и в этом случае результаты не показаны.

В рабочем документе предполагается, что до 2012 года, когда Бюро переписи населения внедрило новые протоколы редактирования, Текущее обследование населения могло несколько переоценить бездетность. Это затрудняет определение точной величины изменений бездетности во времени, хотя моделирование показывает, что бездетность сейчас ниже, чем было около 10 лет назад, и не выше, чем было в начале 1990-х, даже с учетом нового протокола редактирования. учетная запись.

Фразы «в возрасте 40–44 лет», «в конце детородного возраста» и «в возрасте от 40 до 44» используются как синонимы для описания женщин в этом отчете. Определение конца детородного возраста как возраст от 40 до 44 лет обычно было условным. Отчасти это связано с тем, что у немногих женщин рождаются дети старше этого возраста, а отчасти с тем, что до недавнего времени данные о полной фертильности женщин в возрасте 45 лет и старше обычно не собирались. Хотя технологии увеличивают возраст, в котором женщины могут рожать, у подавляющего большинства все еще есть дети до 45 лет.В 2015 году около 0,2% первых родов приходилось на женщин в возрасте 45 лет и старше, и по оценкам Бюро переписи населения, доля бездетных женщин в возрасте от 40 до 44 лет не отличается от доли бездетных женщин в возрасте от 44 до 50 лет.

Данные, используемые в этом анализе, предназначены для оценки фертильности женщин, и как таковая «мать» здесь определяется как любая родившая женщина. Однако многие женщины, не рожающие собственных детей, действительно являются матерями. По оценкам, 6% детей с одним из родителей в США.С. живут либо с приемным родителем, либо с отчимом.

При анализе по уровню образования ссылки на людей с «средней школой или меньше» включают тех, кто имеет аттестат о среднем образовании или его эквивалент, например, сертификат общего развития образования (GED). «Некоторые колледжи» включают в себя тех, кто имеет степень младшего специалиста, и тех, кто учился в колледже, но не получил ученой степени. Ссылки на респондентов, имеющих «послевузовское» образование, включают всех людей, имеющих как минимум степень магистра.Респонденты с «докторской / профессиональной степенью» включают, например, тех, кто имеет докторскую степень, юридическую степень или любую докторскую степень.

Ссылки на белых, черных и азиатов включают только неиспаноязычных и идентифицируют себя как одну расу. Латиноамериканцы принадлежат к любой расе.

Правда о женщинах, у которых никогда не было детей

Источник: Two Kids / Unsplash

Для женщин рождение детей похоже на замужество: это то, чего от них ждут.Когда женщины, особенно молодые, говорят, что не хотят иметь детей, к ним не всегда относятся серьезно. «О, вы передумаете», — говорят им. Или: «Подождите, пока ваши биологические часы не начнут тикать».

Но так ли это на самом деле?

В США и других промышленно развитых странах мира растет число женщин, которые откладывают рождение детей или заканчивают детородный возраст, не имея никаких биологических детей. В США в 2014 году почти половина всех женщин в возрасте от 18 до 39 лет не имела детей.К середине 40-летнего возраста, что обычно считается вероятным окончанием детородного возраста (хотя, конечно, бывают исключения), примерно каждый седьмой (или 14 процентов) никогда не имел детей.

Каковы пути в детородном возрасте для женщин, которые в конечном итоге не имеют биологических детей? Осознают ли они с самого начала, с самого раннего возраста, что у них не будет детей? Они сначала думают, что у них будут дети, а потом передумают или наталкиваются на различные препятствия? Ожидают ли они иметь детей год за годом, но откладывают это до тех пор, пока не начнут ожидать, что у них не будет детей?

Беспрецедентное 33-летнее исследование женщин, у которых никогда не было детей, было опубликовано в июньском выпуске Social Forces за 2019 год.Социологи Анна Рыбинска и Филип Морган из Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл проанализировали данные почти 4500 женщин в США, родившихся в период с 1957 по 1965 год.

На протяжении детородного возраста женщин 19 раз спрашивали, ожидают ли они иметь детей (или ожидают ли они иметь еще детей, если у них уже был хотя бы один). В последний раз женщин спрашивали об их ожиданиях, когда им было от 47 до 56 лет.На тот момент около 14 процентов из них (661 из 4473) никогда не имели биологических детей.

Рыбинска и Морган использовали три подхода к определению связи для этих женщин: между заявлением о том, что они не ожидали иметь детей, и фактическим отсутствием детей. Во-первых, они начали с женщин, которые заявили, что не ожидают иметь детей, и посмотрели, будут ли у них меньше шансов иметь детей, чем у женщин, которые заявили, что они действительно ожидают детей. Во-вторых, они начали в конце, с женщин, у которых никогда не было биологических детей, и посмотрели, сколько из них, когда они были моложе, сказали, что не ожидают иметь детей.Наконец, что, пожалуй, наиболее интересно, они рассмотрели различные пути к тому, чтобы не иметь детей (и иметь их).

Если женщины сказали, что не хотят детей, неужели у них не будет детей?

Имело значение, что женщины говорили о том, ожидают ли они иметь детей. Даже когда им задавали вопрос в очень раннем возрасте, ответы женщин имели значение. Хотя некоторые изменили свое мнение, женщины, которые заявили, что не ожидали иметь детей, имели гораздо больше шансов остаться без детей, чем женщины, заявившие, что они действительно ожидали иметь детей.

Когда их спросили в возрасте лет, 24 года, женщин, которые не ожидали иметь детей, оказались на , что в 4,5 раза в больше вероятности не иметь детей, чем женщины, заявившие, что они действительно ожидали иметь детей.

В возрасте 30 лет и ожидания женщины были еще более тесно связаны с тем, что произошло на самом деле. Вероятность того, что у женщин не будет детей, на в 5,1 раза выше, чем у женщин, которые заявили, что они действительно хотят иметь детей.

В возрасте года 40 женщины, которые не ожидали иметь детей, имели вероятность того, что не будут иметь детей, в 7 раз в больше, чем женщины, которые заявили, что они действительно ожидали иметь детей.

В возрасте года 46 женщины, которые не ожидали иметь детей, имели 7,7 раза в больше шансов не иметь детей, чем женщины, заявившие, что они действительно ожидали иметь детей.

Сколько из женщин, у которых никогда не было биологических детей, ожидали, что у них не будет детей, когда они были моложе?

Из 611, у которых никогда не было биологических детей, сколько из них уже говорили, что не ожидали иметь детей, когда были моложе?

Это зависело от возраста, когда их спрашивали.Когда им было 24 года, только 10% сказали, что не ожидают иметь биологических детей. Но после этого их число увеличивалось с каждым возрастом.

Когда им было 30 лет, 24 процента женщин, у которых не было детей, уже говорили, что они не ожидают иметь детей.

Когда им было 34 года, 43 процента женщин, у которых не было детей, говорили, что они не ожидали иметь детей.

Когда им было 40 лет, 78 процентов женщин, у которых не было детей, говорили, что они не ожидали иметь детей.

Когда им было 46 лет, 92 процента женщин, у которых не было детей, говорили, что они не ожидали иметь детей.

Какими способами можно было не иметь детей?

Поскольку авторы проследили за 4473 женщинами в течение их детородного возраста, они смогли проследить их разные пути к тому, чтобы никогда не иметь детей. Сначала я опишу четыре пути, задокументированных Рыбинской и Морган, а затем скажу вам процент женщин, которые пошли по каждому из этих путей.

1. Стремление не иметь детей, с первого раза до последнего обращения

Женщины, которые обязались не заводить детей, каждый раз, когда их спрашивали, говорили, что они не ожидают иметь детей.

2. Ожидается, что у нас будут дети, но никогда не было

Некоторые женщины неожиданно остались без детей. Каждый раз, когда их спрашивали, они говорили, что хотят иметь детей, но у них их никогда не было.

3. Сначала не решила, а заканчивает тем, что не хочет иметь детей

Некоторые женщины в разное время по-разному отвечают на вопрос, ожидают ли они иметь детей. Например, когда они очень маленькие, они могут сказать, что действительно хотят иметь детей. Позже они могут сказать, что нет. Затем, когда их спросят снова, они могут вернуться к словам, что действительно ожидают иметь детей.

Исследователи называют этих женщин нерешительными.В итоге у них нет детей, но они не всегда были уверены, что хотят.

4. Откладывает рождение детей, затем ожидает, что у них не будет детей

Есть женщины, которые годами говорят, что они действительно хотят иметь детей, каждый раз, когда их об этом просят. Они еще не дошли до этого, но ожидают. Затем их ответ меняется. Они начинают говорить, что не ждут детей, и это продолжается до конца их детородного возраста. Исследователи описывают этих женщин как тех, кто откладывает рождение детей, а затем в конечном итоге их не заводит.

Какие способы не иметь детей были наиболее распространенными?

51 процент сначала затруднились ответить

Из всех 611 женщин, у которых не было детей, чуть больше половины (336, или 51 процент) поначалу затруднились с ответом. Они изменили свое мнение в возрасте 20-30 лет.

46 процентов все откладывали рождение детей, а потом их не было

Вторым по распространенности способом не иметь детей была отсрочка.Женщины говорят, что хотят детей каждый раз, когда их просят до определенного момента; потом они говорят, что не хотят детей, и придерживаются этого. Из 611 женщин, у которых не было детей, 261 из них последовала этой схеме откладывания.

2 процента неизменно не заводили детей

Из 611 женщин, у которых никогда не было детей, 11 из них (2 процента) постоянно заявляли, что не ожидают иметь детей. Каждый раз, когда их спрашивали, начиная с самого раннего возраста, они говорили, что не собираются заводить детей.

0,5% постоянно ожидали, что будут иметь детей, но никогда не имели

Женщины редко говорили каждый раз, когда их спрашивали, что они хотят иметь детей, но никогда не заводят их. Это верно только для 3 из 611 женщин, у которых никогда не было детей, или половины процента.

Какими способами можно было иметь детей?

Хотя Рыбинска и Морган в первую очередь интересовались женщинами, у которых нет детей, они также смотрели на женщин, у которых были биологические дети.Они задокументировали три пути к материнству.

A. становится матерью в молодом возрасте: 18,3% всех матерей

Из 3862 женщин, имевших биологических детей, 708 из них (18,3 процента) уже имели ребенка в очень раннем возрасте

B. Сначала не определились, заканчивает ли биологическими детьми: 14 процентов всех матерей

Некоторые женщины, у которых в итоге родился хотя бы один биологический ребенок, сначала не определились. Они давали разные ответы в разное время на вопрос, ожидают ли они иметь детей.Из 3862 женщин, которые действительно стали матерями, 542 из них (14 процентов) изменили свое мнение в разное время.

C. Рождение детей отложено, а затем родились биологические дети: 67,6% всех матерей

Некоторые женщины говорили, что ожидают рождения детей каждый раз, когда их просят. В конце концов, они действительно стали матерями. Из 3862 женщин, у которых в итоге родились биологические дети, две трети (2612, или 67,6 процента) на какое-то время отложили материнство.

Выводы

С раннего возраста женщины ожидают, будут ли у них дети.Тогда происходит жизнь. Могут возникнуть непредвиденные препятствия. Их цели и интересы могут измениться, особенно сейчас, когда женщины откладывают рождение детей на более длительный срок, чем поколение или около того назад.

Даже в этом случае женщины, которые говорят, что они не ожидают иметь детей, гораздо чаще не имеют детей, чем женщины, которые действительно ожидают иметь детей. Они знают, о чем говорят, даже когда они еще очень молоды.

Изображение в Facebook: Дубова / Shutterstock

Насколько далеко можно расширить женскую фертильность?

Можно ли продлить женскую фертильность и на какой срок? Как это часто бывает, когда природа создает неравенство, наука пытается уравнять правила игры.В сентябре прошлого года 74-летняя Эрраматти Мангамма из южной Индии стала старейшей в мире матерью, впервые родившей ребенка, родив девочек-близнецов, зачатых посредством экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) после 57 лет бесплодия. Три года назад 72-летняя Далджиндер Каур из северной Индии родила сына после почти пяти десятилетий брака и двух неудачных попыток ЭКО.

Значительный прогресс в репродуктивной медицине за последние десятилетия значительно повысил безопасность, успех, доступность и доступность искусственных репродуктивных технологий.Приблизительно 230 младенцев рождаются в Великобритании каждый год у женщин в возрасте 50 лет и старше, в то время как 9% всех впервые рожениц в США были в возрасте старше 35 лет в 2014 году.

Но, как мы видели, эти методы все еще ограничены возрастом яйца. Это не в последнюю очередь из-за воздействия старения на ДНК, а также из-за того, что более старые яйца подвергались воздействию токсинов окружающей среды в течение более длительного периода времени. Конечно, женщины могут пройти ЭКО с использованием донорской яйцеклетки от более молодой женщины.Почти все клиники репродуктивного здоровья по всему миру теперь также предлагают женщинам возможность хранить свои яйцеклетки, замороженные во времени, до тех пор, пока она не будет готова к их размораживанию, оплодотворению и трансплантации в ее матку.

«Трудности, с которыми сталкиваются пожилые женщины, пытающиеся завести детей, связаны не с маткой, а с яйцеклеткой, и в основе этого лежат хромосомные аномалии», — говорит Уэллс. «Яйцо — это скорее семя, чем почва. Многие из самых ранних этапов развития человека определяются тем, что дает яйцо.”

С помощью таких технологий, как предимплантационное генетическое тестирование, Уэллс и его коллеги-эмбриологи разрабатывают способы определения лучших яйцеклеток, которые можно использовать в лечении ЭКО. Другие методы, такие как заместительная митохондриальная терапия, также помогают матерям с дефектами яйцеклеток рожать здоровых детей.

Но в то время как наука предпринимает похвальные шаги, чтобы продлить отсчет времени женской фертильности, возможно, никогда не удастся удерживать его бесконечно долго.Снижение естественной женской фертильности столь же неизбежно, сколь и повсеместно.