книги

Беседа с Ириной Паперно, автором книги о ночных кошмарах и мечтах советской эпохи

Сегодняшний гость подкаста «Генис: Взгляд из Нью-Йорка» – профессор славистской кафедры Калифорнийского университета в Беркли Ирина Паперно. Литературовед, историк, культуролог, она хорошо известна как в американской, так и в отечественной академической среде. Ее книги посвящены разным, но одинаково захватывающим темам: «Семиотика поведения: Николай Чернышевский – человек эпохи реализма», «Самоубийство как культурный акт» и многие другие стали интеллектуальными бестселлерами. На днях издательство «Новое литературное обозрение», этот «Уралмаш» гуманитарной литературы, выпустило русское издание одновременно исторической и жгуче актуальной книги Ирины Паперно. Она называется «Советская эпоха в мемуарах, дневниках, снах. Опыт чтения». Сегодня мы познакомим наших слушателей с этим уникальным трудом.

Ирина, позвольте мне начать наш разговор с конца – с последнего раздела вашей книги, посвященного чрезвычайно увлекательной, интригующей теме: снам, причем снам эпохи сталинского террора.

Карл Густав Юнг однажды сказал, что захват власти нацистами не удивил его, потому что он знал сны немцев. Можно ли сказать, что сны людей, живущих при тоталитарных режимах, схожи? Есть ли универсальные сюжеты сновидений?

Ирина Паперно: Замечательное высказывание Юнга. Спасибо, я его не знала. Меня вдохновила замечательная книга Шарлотт Берадт, которая называется «Сны Третьего рейха». Шарлотт Берадт была коммунисткой, еврейкой, в 1930-е годы она собирала материалы о жизни в гитлеровской Германии, в частности, спрашивала людей об их снах. Ей бросилось в глаза, что эти сны имеют много общего между собой. Этот сборник был напечатан очень поздно – в 1966 году. (Любопытно, что Ханна Арендт была внутренним рецензентом при его публикации). Меня поразили эти сны. Одному снилась его рука, отчужденная от тела, которая помимо его воли поднимается в гитлеровском салюте. Во сне часто бывает, что наше тело не может никуда бежать, оно как бы отчуждается от нас. Это новое знание о себе, о мире, которое недоступно в другом состоянии. Поэтому оказалось, что сон как медиум хорошо подготовлен, чтобы эмблематически выразить опыт человека, живущего в ситуации террора. Мне захотелось посмотреть, будет ли что-то подобное в снах эпохи сталинского террора.

Александр Генис: Всем эмигрантам снились одинаковые сны. Вы уже уезжаете, но вас возвращают обратно. Или вы навещаете Россию, но не можете выбраться обратно в Америку. Я не знаю ни одного эмигранта, у которого не было таких снов. Интересно, что они со временем появляются и исчезают, следуя, я бы сказал, за политическими событиями. Как газета сны работают – и это удивительное свойство снов.

Вы нашли универсальные сны тоталитарных режимов? Есть ли разница между снами времен нацистского режима и сталинского режима в этом отношении?

Ирина Паперно: Мне тоже снятся такие сны, без сомнения, до сих пор. Снятся и другие сны, будем справедливы, что мы дома, увидели своих родителей, радостно бежим к ним, в этот момент вспоминаем, что забыли свой американский паспорт и бежим, бежим, бежим назад. Это именно тот момент, когда нам снится что-то о себе, что-то двойственное, что-то, что мы, может быть, не хотели бы признать. Мне кажется, что в снах террора тоже происходит это. Есть исследования – должна сказать, что это не только моя идея, – есть исследования этого сборника Шарлотт Берадт. Есть идея у историков Французской революции, что сон как медиум хорошо приспособлен к тому, чтобы выразить опыт террора именно тем, что он показывает страх, в наших снах много страха; показывает амбивалентность, в страхе много амбивалентности. Показывает отчуждение от себя, отчуждение своего тела, отчуждение знания. Просыпаясь, мы иногда не понимаем, что мы все еще являемся авторами сна, но не понимаем, что сон значит, сон требует интерпретации. Так что мне кажется, что именно эти свойства сна как медиума, они делают его инструментом для изображения террора.

Да, в снах сталинского террора есть много общего со снами гитлеровского террора. Людям снятся ужасы, преследования, невозможность бежать, невозможность сказать. Конечно, все помнят такую ситуацию во сне. В данном случае она политизируется, мне кажется, это важный момент. Часто нам снится, что что-то ужасное нас преследует, а мы не можем двинуться, – это стандартный сон. Но ведь [для] человека, пережившего сталинский террор или даже не пережившего, человека второго и третьего поколения, эта ситуация политизируется во сне, ему снится, что за ним гонится страшный Сталин. Такое же снилось и гражданам Третьего рейха.

Но есть и различия. Главное различие, которое мне бросилось в глаза, оно повторяется – снам советского человека часто свойственен не только страх, но и некое чувство собственной важности. Есть несколько снов, когда человек встречает Сталина. Это как бы сцена из советского кинофильма: простой человек попадает в Кремль и видит Сталина. Один такой сон крестьянина Аржиловского (он был расстрелян, но его дневник к нам попал из КГБ) был опубликован в журнале «Урал» в годы перестройки. Ему снится, что он попал к Сталину в Кремль. Сталин на него бросается и насилует его. После изнасилования Сталин его спрашивает: «Почему вы хотели меня видеть?» – «Ну как же, вы лицо историческое». Такого сна нет у Шарлотт Берадт.

Александр Генис: Мой отец всю жизнь видел в снах политических деятелей. Он разговаривал с Хрущевым, со Сталиным, с Брежневым. Вся его жизнь была наполнена политической риторикой, он всю жизнь слушал западное радио. Мы всей семьей смеялись над ним, потому что он каждую ночь проводил с политбюро. Отца уже давно нет. Но когда я сам уже стал немолодым человеком, то стали и мне сниться такие сны. Главное, что мне снится не Сталин, а снится Путин. Я думаю, что, может быть, для советского человека, даже такого, как я, который прожил более 40 лет в Америке, сны по-прежнему остаются в том времени, когда мы жили в Советском Союзе. Может быть, сны не растут вместе с нами?

Ирина Паперно: Мне нравится эта интерпретация. Такое перекодирование: вместо Сталина вам снится сейчас Путин. Замечательный критик Илья Калинин назвал это «кошмаром истории». Есть такая книга Александра Пятигорского «Рассказы и сны», там много исторических снов. Но есть и другое, есть кошмар остаться вне истории. 40 лет мы уже живем в Америке, Сталина давно нет. И вот этот замечательный момент той же осмысленности, что и [у] крестьянина: в Кремле встретили Сталина, пусть он нас и насилует, но мы в Кремле со Сталиным, этот момент, когда наша жизнь становится осмысленной во всемирно-исторической перспективе. Потеря этого момента – это тоже кошмар. Есть кошмар истории, но и есть кошмар остаться вне истории.

Александр Генис: Это очень интересно и говорит не только о снах. У меня был знакомый американец, Джон Глэд, замечательный американский переводчик, знаток нашего языка, он знал русский лучше всех славистов, кого я встречал в Америке. Он мне говорил: «Мы живем вне истории, а вы жили в истории». Я отвечал: «Что же тут хорошего? История убила моего деда и с одной, и с другой стороны». Он говорит: «А мои деды были никому не нужны». Вот это ощущение исторической важности, по-моему, очень необычно для американца, но очень характерно для наших соотечественников.

В одном месте в книге вы пишете о том, что сталинские сны, сны террора, связаны с архаическими снами, что это какой-то первобытный слой нашего сознания оживает в эпоху террора?

Ирина Паперно: Есть такая идея. Я пишу это в связи с пророческими снами. Меня поразило, что в пророческую силу сна, в приметы в сновидениях верят многие. Так, крестьянину Аржиловскому снилось, что он видит церковь, он посмотрел в сонник, там написано – это к тюрьме. Фольклористу Елеазару Моисеевичу Мелетинскому тоже приснилась церковь, он, зная как фольклорист, что в соннике это означает к тюрьме, тоже поверил этому. Ирония заключается в том, что сон сбылся и в том, и в другом случае: оба оказались в тюрьме. У них, конечно, были основания ожидать, что они могут там оказаться. Я называю это повышенным «семиозисом», такой у нас есть термин – когда нам кажется, что все полно какого-то особого смысла. Это свойственно архаическому обществу, где сны воспринимались как полностью осмысленные.

Александр Генис: Совершенно верно. Антропологи говорили, что сны – это Библия первобытного человека, есть такое высказывание у Леви-Брюлля.

В вашей книге есть потрясающая глава о снах академика Иванова, который считал, что в снах мы путешествуем в будущее. Вы знаете, это меня не так страшно удивило, как могло бы, потому что я немножко знал Вячеслава Всеволодовича. Однажды он со мной поделился такой гипотезой. Когда мы поднимаем телефонную трубку и заранее знаем, кто звонит, это значит, что мы живем в другой темпоральной капсуле, мы немножко залезаем в будущее. Это одна из миллиарда его сногсшибательных гипотез. А в чем заключается его история со снами, почему он считал, что сны действительно что-то могут предсказать?

Ирина Паперно: Да, поразительным образом Иванов считал, что он видел пророческие сны, причем уже ребенком. Он рассказывает, что в юном возрасте уже знал, что 22 июня начнется война, пытался убедить в этом взрослых на даче в Переделкино, но те над ним смеялись. Что позже ему приснилось или показалось в полусне, что Горбачев придет к власти, наступят реформы. Он даже говорил об этом своему другу корреспонденту «Вашингтон пост» Роберту Кайзеру, считая, что это новость, которая достойна того, чтобы можно было напечатать. У Вячеслава Всеволодовича была научная теория, основанная на его интересе к семиотике, кибернетике, к информатике, но и на платоновской философии, что существует мир идей, и ученый, как и поэт, может считывать и дешифровывать информацию из этого мира идей, таким образом мы оказываемся впереди, в будущем.

Александр Генис: Это, конечно, очень увлекательно звучит. Но вы верите в это?

Ирина Паперно: Нет, я в это совершенно не верю, но считаю историческим фактом, достойным культурного комментария. Важно, что такой замечательный ученый, человек нашего времени, как Вячеслав Всеволодович Иванов, мог этому верить. Я в этом тоже вижу черты страшного советского опыта.

Александр Генис: Поговорим о методике. Насколько адекватны сны в пересказе? Вы пользуетесь пересказанными снами, и это естественно – других у нас способов нет. Но я помню, что Лотман писал: пересказывая сны, мы переводим содержание, которое алогично в принципе, в логический нарратив. То есть мы делаем сны доступными, таким образом они уже меняются, они уже неадекватны тому, что нам снилось. Как с этим справиться? Насколько реальны пересказы снов, насколько они достоверны?

Ирина Паперно: Вы абсолютно правы, они недостоверны, психический опыт сна просто нам недоступен. Об этом, кстати, писал уже Лев Толстой. У него есть замечательное раннее произведение «История вчерашнего дня», посвященное именно этой теме. Это знал и Фрейд. Психоаналитик хочет проникнуть в непосредственный опыт сна, для этого есть особая методология. Сон разворачивается в рассказе – присутствующему при этом психоаналитику. Нам это недоступно. Поэтому я не утверждаю, что анализирую сны. Я анализирую записи снов.

Как историки литературы, как исследователи литературы мы с вами умеем читать тексты, я стараюсь придерживаться именно этого метода. Мои авторы записали свои сны, предметом моего анализа является эта запись. Более того, они включили свои сны в какие-то более крупные тексты – в дневник, в мемуары, иногда сон записывается в дневнике, многие это делают, потом дневник используется при написании мемуаров. Писатель Каверин так поступал. Как литературовед здесь я смотрю именно на текст и на текст в тексте, на то, что значит запись сна, которая уже предназначена для читателя в рамках какого-то текста.

Александр Генис: Сны бывают и литературными, которые специально придуманы автором, например, знаменитый сон в «Анне Карениной» или сны Чонкина очень смешные. Чем отличается сон придуманный от сна настоящего? Чем отличается литературная фактура от дневниковой, которая не предназначена была для чужих глаз?

Ирина Паперно: Иногда не предназначена. Но автор дневника часто имеет надежду на то, что это когда-то, может быть, станет известно, есть такая презумпция интимности, но есть и возможность публичности.

Вопрос о литературных снах, без сомнения, очень важен. Есть разные литературные сны. Сны Чонкина смешные, они написаны в рамках жанра, выдающего себя за сон. Сон Анны Карениной другое дело. Толстой там ставил себе задачу восстановить психологический опыт сна. Однако он этим не ограничивался. Он использовал наблюдение за собственными снами, записывая сны. У него была задача создать нарратив, который более адекватен непосредственному опыту. Но в то же время мы знаем, что символика сна Карениной продолжает символические мотивы романа. Анне Карениной снится то, что известно в подсознании романа, а не в подсознании самой героини. Я думаю, такое происходит и с записью сна рядового мемуариста или ведущего дневник. Конечно, по качеству мы не пишем произведения Льва Толстого, но я думаю, что какие-то схожие нарративные механизмы, имеющиеся в каждом письме, здесь действуют.

Александр Генис: Интересен еще один вопрос. У меня есть товарищ Борис Михайлович Парамонов, мой коллега, который всю жизнь занимается фрейдизмом, он меня научил тому, что мы сами не можем интерпретировать сны, кто-то другой должен это делать, психоаналитик, кто угодно на самом деле. Потому что когда мы рассказываем сон другому, он понимает его лучше, чем мы сами. Мы слишком субъективны, слишком втянуты в этот сон. Работает ли это в вашем случае? Вписываете ли вы свою интерпретацию в те сны, которые анализируете?

Ирина Паперно: Без сомнения. Что касается того, можем ли мы интерпретировать свои собственные сны, здесь есть интересный момент. Фрейд, конечно, уже сформулировал, что это задача психоаналитика, задача другого, задача диалога. Известно, что его книга «Интерпретация сновидений», одно из основных оснований психоанализа, в ней он интерпретировал свои собственные сны, нарушая свое собственное правило. Он не называет их своими, но исследователи показали это. Поэтому я и позволяю себе читать и интерпретировать чужие сны, я и есть этот «чужой». Человек иногда интерпретирует свои сны в дневнике, в мемуарах почти всегда, но иногда – нет. Тут как раз моя роль, я интерпретирую и сон, и интерпретацию. Я стараюсь интерпретировать его в контексте текста, показывая, как в тексте какие-то ассоциации сна развиваются.

Александр Генис: Еще одна сложность – субъект сновидения. В моих снах, а я много лет записываю свои сны, больше всего меня смущает то, что я не знаю, кто этот сон видел, кто это «Я» во сне. Во-первых, их, субъектов, может быть много, во-вторых, это «Я» может меняться каждую секунду. Что-то очень загадочное – этот субъект сновидения, как с этим быть?

Сон – это раскрытая, расклеванная душа, которая должна показать Сталину, что он невинен, что он любит его Ирина Паперно: Это очень точное наблюдение. Субъект сновидения – это совсем уже не тот спящий, который, просыпаясь, говорит: я видел сон. Здесь, по-моему, уместна аналогия с художественным произведением. Мы переживаем свой сон, как мы переживаем рассказ. Когда мы читаем рассказ, мы отождествляемся не только с героем, но со всем текстом рассказа, со всем его построением. Юнг сказал о снах, что сон – это произведение, в котором «Я» является и сценой, и суфлером, и актером, и режиссером, и критиком. Это именно попытки сказать то самое, что вы поняли о своих снах. Весь сон представляет субъективность, а не только это скользящее «Я».

Александр Генис: Не зря Гессе говорил, что во снах мы бываем гениями…

Ирина Паперно: Во снах мы все художники, не только писатели и постановщики.

(Музыка)

Александр Генис: Вы собрали потрясающее досье сновидцев. Давайте поближе познакомимся с ними. Бухарин и его тюремные сны.

Ирина Паперно: Бухарину, когда он готовился к приговору, снился Сталин. В отличие от крестьянина Аржиловского, который жил очень далеко от Москвы, Бухарин жил со Сталиным практически в одной квартире в Кремле, они даже поменялись комнатами после самоубийства жены Сталина. Бухарин въехал в эту квартиру, Сталину было неприятно жить там, где его жена застрелилась.

Бухарин не только видел сны о Сталине, он писал ему письма. Есть замечательное письмо, оно опубликовано, это одна из знаменитых публикаций перестройки и первого периода после конца советской власти, в журнале «Источник». Это письмо Бухарина к Сталину из тюрьмы, в котором он предлагает свой сон как свидетельство своей невинности. Вот этот сон: «Если бы ты мог видеть всю мою раскрытую, расклеванную душу». Сон – это его раскрытая, расклеванная душа, которая должна показать Сталину, что он невинен, что он любит его. Потом он пишет, грустно понимая, что «все это психология, извини, все это ничего по сравнению с всемирно историческими задачами, которые лежат на твоих плечах. Я знаю, что судьбы должны совершаться. Авраам уже занес меч над Исааком».

Александр Генис: То есть он готов был принести себя в жертву как Исаак?

Ирина Паперно: Да. Но то, что он видит себя в этой библейской картине, плюс говорит «всемирно историческая», то, что он предлагает свой сон Сталину как свою раскрытую, расклеванную душу, не позволяет заподозрить неискренность. Это действительно глубокое проникновение в субъективность советского человека.

Александр Генис: Человека того времени, который еще представлял себя в виде библейской фигуры. Библейская мистерия коммунизма (сравним с Маяковским) была еще жива. Да, действительно, это потрясающий сон.

Очень подробны и ужасны сны Пришвина, особенно сон с гробом матери. Как вы его толкуете?

Ирина Паперно: Пришвину приснилось, это после одного из процессов Зиновьева, зиновьевско-троцкистского блока. Ему приснилось, что он везет гроб своей матери в телеге мимо их имения. Телега наклонилась, гроб раскрылся, и он видит непристойно задранные ноги свой матери. Он записывает только одну фразу: «Эта безобразная картина, является ли она случайностью или связана с моей тревогой о судьбе родины-матери?» Он дает нам ключ: это эмблема состояния родины-матери, с которой что-то случилось, она выскочила из колеи. Но вот этот безобразный эротический мотив, который он отмечает, я думаю, связан с тем, что у Пришвина (вот тут как раз пример моей методологии) в его дневниках часто образ сталинского террора связан с образом сексуального насилия. У него есть другой замечательный сон, ему приснилось, что он разговаривает с комсомолкой, которая спрашивает, можно ли медицинским образом уничтожить следы потери невинности, следы изнасилования? Во сне врач ей отвечает: «Можно, если сильно полюбить». Здесь Пришвин нам не дает интерпретацию, но я интерпретирую тоже в политическом ключе: можно ли полюбить насильника?

Александр Генис: … полюбить Старшего брата.

Ирина Паперно: Пришвину очень хочется стать новым советским человеком, он не способен к этому внутренне, но ему бы хотелось этого. Вот это снится ему в образе не себя: это не я, а девушка, которая спрашивает, можно ли скрыть следы насилия. Можно, если полюбить.

Александр Генис: Очень интересна, как вы это называете, «онирическая автобиография» Вениамина Каверина. Он говорил, что записывает сны вместо дневника. Почему?

Ирина Паперно: У Каверина была такая идея: выразить опыт 1937 года невозможно, он невыразим, словами его не описать. Каверин цитирует замечательное высказывание Лидии Корнеевны Чуковской из ее дневника. Она записала, что «мои записи эпохи террора бросаются в глаза тем, что там почти одни сны. Реальность дневником было не взять». Когда Каверин пишет последнюю свою автобиографию (у него было их много), в 1989 году, в ней есть глава «Один день 1937 года». Он ставит такую маленькую задачу: как описать один день 1937 года? Ему кажется, что это невозможно. Единственное, что можно, – это описать сон. Он берет сон из дневника 1937 года. Это кошмарный сон, его преследуют, он убегает. Он оказывается в парикмахерской, которая есть место пытки и одновременно это чистка в Союзе писателей. Вот сейчас страшный майор Лыков начнет давить ему на глаза и просить его сказать все, что он знает. «Можно бежать, но нельзя, можно молчать, но нельзя». Эта невозможность что-то делать, которая связана со сном. Каверину пришло в голову, что единственное, что может выразить опыт даже одного дня 1937 года, – это сон. Это, конечно, жест писателя, который хорошо понимает, что такое выразить, и этот жест кажется мне очень характерным. И то, что он обращается к дневниковой записи, к чему-то, что кажется ему подлинным из того времени.

Александр Генис: Интересно, что парикмахер – это фигура злодея: «Власть отвратительна, как руки брадобрея». Наверное, можно проследить за эволюцией в культуре фигуры брадобрея, оператора бытовой гильотины, которая чем-то пугает наше подсознание.

Поэтические сны Ахматовой – у вас им тоже уделено место.

Ирина Паперно: Ахматова мало записывала свои сны. Мне бросилось в глаза, что о ее снах мы, тем не менее, знаем от других. Иногда она рассказывала свои сны. Она однажды рассказала свой сон Анатолию Найману. Другие сны мы знаем в пересказах, они проходили через вторые, через третьи руки, сны Ахматовой. Рассказ сна – это всегда установление какой-то интимности. Мы рассказываем свой сон человеку, которому доверяем. Здесь строится целое небольшое сообщество людей, для которых Ахматова является очень важной культурной фигурой, которые пересказывают друг другу ее сны, записывают их в своих дневниках, в своих мемуарах, так они часто до нас дошли.

В частности, апокалиптический сон. Ей снилось, что она едет по покрытому водой Ленинграду в сопровождении Наймана, но она это видит как предвестие конца мира. Ей снится на следующий день, что воды всех рек опрокидываются на нее. Здесь, как и вы, я подумала о цитате: «власть отвратительна, как руки брадобрея», и я, как литературовед, поймала Ахматову на цитатности. Есть такой сон Дюрера, он хорошо известен, Дюрер записал этот сон. В нем все реки мира на него обрушиваются – это конец света, и он тоже сделал эту зарисовку. Значит ли это, что сон Ахматовой не подлинный, или рассказ Наймана не подлинный? Нет, не значит. Я думаю, что мы литературные люди, и нам снятся литературные сны. А может быть это архетип, страх перед извергающимися водами, который каждый интерпретирует в своем ключе. Дюрер это интерпретировал в библейском ключе, а Ахматова в политическом, для нее это часть ленинградского террора.

Александр Генис: С другой стороны это – вечная тема потопа, с Ноева ковчега может идти, не зря во всех религиях есть сюжет потопа.

Наконец – сон Сталина. Это уникальная деталь, которую я никогда нигде не встречал. Расскажите о нем.

Ирина Паперно: Мне удалось найти только один. Шарлотт Берадт писала, что у немцев нет снов победителей, есть только сны жертв, сны побежденных. У нас есть несколько снов победителей. Сон Сталина нам известен не в прямом виде, он сам рассказы о своих снах не оставил. Сон известен из дневника вдовы Булгакова, Елены Булгаковой, которая рассказывает историю о надеждах Булгакова поставить свою пьесу «Батум», пьесу о Сталине, и чтение этой пьесы у него дома, где присутствует актер Хмелев, который должен был играть Сталина. Известно, что Сталин очень любил «Дни Турбиных», он 15 раз, по крайней мере, был на этой пьесе. Сталин однажды сказал Хмелеву, который играл Турбина: «Как мне нравится ваш Хмелев. Мне даже снитесь вы в роли Хмелева с усиками». Я нашла этот портрет, эту фотографию, усики Хмелева в роли Турбина похожи на усы Сталина. Я интерпретирую это в контексте записи Хмелева, в контексте записи Елены Булгаковой. Они думают о том, как Хмелев будет играть Сталина, как это спасет Булгакова, Сталин окажется спасителем в этот страшный момент, когда они ожидают гибели. В этот момент оказывается, что и Сталин тоже думает о них, Сталину тоже снится этот его антагонист, снится этот очаровательный белый офицер Турбин, который понял историческую неизбежность победы большевиков. Так что они смотрят друг в друга как в зеркало.

Александр Генис: Мне очень понравился этот образ: тиран и художник, связанные друг с другом. Это большая тема, которая характерна для любого тоталитарного режима. Муссолини тоже считал себя художником, тоже считал себя связанным с ними.

Мы не успели поговорить о двух третях вашей книги, о дневниках. Но скажите мне напоследок одно. В «Заключении» вы пишете о том, как меняются дневники, как постсоветские дневники отличаются от советских дневников. В чем проявляется эта перемена?

Ирина Паперно: Честно говоря, постсоветских дневников у нас немного, нет корпуса текстов. Это было бы с моей стороны безответственно судить. Но что мне бросилось в глаза, и это бросается в глаза многим комментаторам, – как меняется отношение к мемуарному автобиографическому документу и отношение к истории, в частности, отношение к советской или постсоветской истории. Об этом сейчас много пишут. В этом есть политический смысл, конечно. Дневники и мемуары о страшном советском прошлом, о которых я писала, это явление 90-х годов. В 90-е годы после перестройки был поток таких текстов, потом он стал иссякать в начале XXI века. Это, конечно, было связано с политическим курсом на разоблачение советского прошлого.

Сейчас политический курс другой, разоблачение советского прошлого больше не только не поощряется ни государством, ни обществом, оно ставится под сомнение. Поэтому возникла очень сложная ситуация. С одной стороны, личный документ как историческое свидетельство хочет все-таки сохранить какое-то свидетельство, в частности, свидетельство о страшном прошлом, которое официально не хотят больше пускать в публичное пространство. С другой стороны, конечно, имеется какая-то усталость, хочется проснуться от кошмара истории, хочется стать этим западным человеком, о котором вы говорили, который не чувствует себя частью истории, а чувствует себя частным человеком, частью какого-то здорового общества. Но это едва ли нам доступно, едва ли возможно даже для постсоветского человека. И тут есть и долг его перед историей, который по-прежнему еще сохраняется. Если нельзя в публичной сфере, если нельзя в официальной риторике, которая теперь патриотична, говорить о страшном прошлом своей семьи (вы упоминали своих дедов, у меня тоже есть деды, которые сидели в тюрьме), если нельзя об этом говорить в официальном пространстве, то это должен сделать личный документ. Но здесь есть усталость, желание стать частным человеком, стать частью свободного общества, которого мы, к сожалению, еще не достигли.

Александр Генис: Надеюсь, что если не мы, то кто-то из наших слушателей доживет до этого момента.

Сон приснился сталин к чему. К чему снится Сон приснился сталин к чему видеть во сне

Сон приснился сталин к чему. К чему снится Сон приснился сталин к чему видеть во сне

Сонник сон приснился сталин к чему приснилось, к чему снится во сне сон приснился сталин к чему? Для выбора толкования сна введите ключевое слово из вашего сновидения в поисковую форму или нажмите на начальную букву характеризующего сон образа (если вы хотите получить онлайн толкование снов на букву бесплатно по алфавиту).

Сейчас вы можете узнать, что означает видеть во сне сон приснился сталин к чему, прочитав ниже бесплатно толкования снов из лучших онлайн сонников!

Предсказание сна Сон

это очень плохо, потому что можно сойти с ума; сон — препятствие в делах, в болезни, в лени; спать стоя — это почти позор; спать на траве — это радость, беззаботная жизнь.

Толкование снов из Сонник Велес

К чему снится Сон

Сон на свежей, чистой постели — это полное взаимопонимание с семьей;
засыпать в неподходящем для этого месте — вам грозит болезнь;
спать рядом с маленьким ребенком — ваша любовь будет взаимной и вы создадите прекрасную семью;
спящие люди — вы непременно попытаетесь завоевать чью-то благосклонность;
спать рядом с неприятным для вас человеком — вы быстро разочаруетесь в любимом человеке;
для девушки — спящей рядом с любимым — не стоит слишком расслабляться, иначе превратитесь в волевую жертву страстей.
См. Также Постель, ребенок, шумные сны.

Толкование снов из Сонник Миллера

Во сне видеть Сон

Если вы мечтали поспать, то очень скоро вы встретите человека, который полюбит вас. Чтобы любовь была взаимной, ешьте сырое куриное сердце.

Если вам приснилось, что вам мешали спать, то в ближайшее время вас будут мучить бессонница или кошмары. Чтобы этого не произошло, поставьте рядом с грядкой горшок и посадите в него кофейное зерно.

Толкование снов из Сонник Майя

Предсказание сна Сон

Сон, в котором вы задремали, сидя в кресле после тяжелого рабочего дня, предвещает измену любимого человека именно тогда, когда вы внушили ему безграничное доверие. Если вы проснулись внезапно и не можете сразу понять, где находитесь, это предвещает возвращение утраченной надежды. Если вас внезапно разбудили, то после долгих репетиций на рынке труда вы наконец-то получите достойную работу.

Если вы видите себя спящим на крыше, это признак быстрого успеха, который поднимет вас на недосягаемые высоты. Если во сне провести ночь на природе, то в реальной жизни вас ждет путешествие, которое обещает быть не только веселым, но и чрезвычайно полезным.

Сон в поезде дальнего следования только на верхней койке на матрасе без других постельных принадлежностей означает, что вы довольны своим положением и не ожидаете большего.

Если вам снится хаотичный сон, содержание которого вы до сих пор не можете понять, это предвещает встречу с чем-то загадочным и необъяснимым в реальной жизни.

Если вам снятся кошмары, в которых вас преследуют какие-то классные монстры и вампиры, на самом деле произойдет что-то совершенно ужасное.

Видеть себя спящим в полностью отремонтированной, отремонтированной и недавно обставленной спальне — предвещает счастливую перемену в вашей судьбе.

Толкование снов из Сонник по алфавиту

К чему снится Сон

Сон. Если спящий осознает, что он спит и видит сны, то ему следует попытаться закрепить это состояние и научиться «упорядочивать» сны.

То есть перед тем, как заснуть, нужно сказать себе, на какой вопрос вы хотели бы получить ответ в картинках, которые вам понятны.

Сон во сне означает вашу готовность работать со снами, к практическому использованию полученной таким образом информации.

Толкование снов из Эзотерический сонник

Во сне видеть Сон

Видеть вас спящим — стойкое заболевание.

Не исключена инвалидность.

Непонятный сон, сюжет которого полностью забыт, предвещает вашу предрасположенность к заболеваниям внутренних органов и систем.

Толкование снов из Новейший сонник

Во сне видеть Всё, что выше, сверху — верхняя часть здания, тела.

Погода.

Вдалеке, далеко позади.

Время от.

Маленький (второстепенный), большой (значительный).

Толкование снов из Психоаналитический сонник

Предсказание сна То, что занимает центральную позицию во сне

(город, село, мир).

Объективность, цель как цель.

Человек снова сосредоточился на обнаружении истинного центра или себя.

Находясь в центре, индивид находится в центре внимания окружающих, то есть в доминирующем положении, двигаясь из центра, он, сохраняя доминирование, может вызывать меньшее противодействие со стороны окружающих.

Четыре направления, включая четыре направления ветра.

Интеллект, эмоции, интуиция, ощущение (привязанность).

Толкование снов из Психоаналитический сонник

К чему снится Ошибочная уверенность в том, что событие произошло

Неизбежная ситуация, часто сопровождающаяся тревогой, указание на настоящие причины неудачи.

Падение связано с попаданием в руки врага, опасностью неудачи, невезения, высокой вероятностью смерти в связи с тем, что оно указывает на символическое погружение в могилу.

Рядом с этим переживание засыпания или отхода ко сну, а также рождение (падение).

Толкование снов из Психоаналитический сонник

Владеть туго натянутыми поводьями

Волокно

Игра (на музыкальных инстр.)

Карту географическую

Мотор

Мультфильмы

Освобождение от внешнего запрета

к чему приснилась горящая церковь

что означает видеть льва во сне к чему

мне приснился мой бывший мужчина к чему это

Сотовые телефоны — «сталинская мечта», — говорит основатель движения за свободное программное обеспечение

Ричард Столлман: iPhone и Android — устройства слежения «старшего брата»

org/Person» itemprop=»author»>

Джон Бродкин

Сетевой мир |

Основатель движения за свободное программное обеспечение Ричард Столлман говорит о смартфонах, Microsoft и свободе программного обеспечения.

Спустя почти три десятилетия своего стремления избавить мир от проприетарного программного обеспечения Ричард Столлман видит новую угрозу свободе пользователей: смартфоны.

«У меня нет мобильного телефона. Я не буду носить с собой мобильный телефон», — говорит Столлман, основатель движения за свободное программное обеспечение и создатель операционной системы GNU. «Это мечта Сталина. Сотовые телефоны — это инструменты Большого Брата. Я не собираюсь носить с собой устройство слежения, которое все время записывает, куда я хожу, и я не собираюсь носить с собой устройство слежения, которое можно включить, чтобы подслушивать». .»

Столлман твердо верит, что только бесплатное программное обеспечение может спасти нас от нашей технологии, будь то мобильные телефоны, ПК, планшеты или любые другие устройства. И когда он говорит о «бесплатности», он не имеет в виду цену программного обеспечения — он говорит о возможности использовать, модифицировать и распространять программное обеспечение по своему усмотрению.

Столлман основал движение за свободное программное обеспечение в начале-середине 1980-х, создав проект GNU и Фонд свободного программного обеспечения, президентом которого он является до сих пор.

НА БОРТУ: Microsoft: «Мы любим открытый исходный код»

Когда я попросил Столлмана перечислить некоторые успехи движения за свободное программное обеспечение, первое, что пришло в голову, это Android — не версия Android от Google, а скорее сторонняя версия мобильной ОС, в которой все проприетарное программное обеспечение урезан (см. также: Столлман поддерживает LibreOffice).

«Только недавно стало возможным запускать некоторые очень широко используемые телефоны со свободным программным обеспечением», — сказал Столлман. «Существует версия Android под названием Replicant, которая может работать на телефоне HTC Dream без проприетарного программного обеспечения, за исключением США. В США по состоянию на несколько недель назад все еще была проблема в какой-то библиотеке набора номера, хотя она работала в Европе. К настоящему времени, может быть, это работает. Может быть, нет. Я не знаю».

Хотя Android распространяется с лицензиями свободного программного обеспечения, Столлман отмечает, что производители могут поставлять устройства с несвободными исполняемыми файлами, которые пользователи не могут заменить, «поскольку в телефоне есть устройство, которое проверяет, изменено ли программное обеспечение, и не позволяет модифицированному исполняемые файлы запускаются». Столлман называет это «тивоизацией», потому что TiVo использует бесплатное программное обеспечение, но устанавливает аппаратные ограничения, чтобы предотвратить его изменение. «Если производитель может заменить исполняемый файл, а вы нет, то продукт — это тюрьма», — говорит он.

Теоретически, говорит Столлман, телефоны, использующие только бесплатное программное обеспечение, могут защитить себя от опасности электронного прослушивания. «Если все это бесплатное программное обеспечение, вы, вероятно, можете защитить себя от этого, потому что это вызвано программным обеспечением в телефоне», — говорит он.

По иронии судьбы, Столлман разговаривал со мной по мобильному телефону. Не его, конечно, а тот, который он позаимствовал у друга в Испании во время турне по Европе. В течение 38 минут наша связь прерывалась пять раз, в том числе сразу после комментариев Столлмана об электронном прослушивании и бесплатном программном обеспечении для телефонов. Через несколько часов мы снова попытались подключиться, но не смогли завершить интервью по телефону. Столлман ответил на остальные мои вопросы по электронной почте.

Столлман привык жертвовать удобством. Очевидно, что он не будет использовать Windows или Mac, и даже такое программное обеспечение, как Ubuntu, возможно, самая популярная операционная система, основанная на GNU и ядре Linux, не соответствует его требованиям к бесплатному программному обеспечению.

Столлман признает, что лишь немногие готовы пойти на такие жертвы ради свободы программного обеспечения, как он.

«Решения, которые принимает каждый, зависят от ценностей, — говорит он. «И большинство людей учат думать о программном обеспечении исключительно с точки зрения цены и производительности, а не того, уважает ли оно вашу свободу. работать годами, годами и годами, чтобы на моем компьютере не было проприетарного программного обеспечения».

Столлман выполняет свои вычисления на ноутбуке Lemote Yeeloong с gNewSense, дистрибутивом GNU/Linux, состоящим только из свободного программного обеспечения.

«Есть некоторые вещи, которые я не могу сделать. Я использую довольно медленный компьютер, потому что это единственный ноутбук с бесплатным BIOS», — говорит Столлман. По его словам, gNewSense — единственный полностью бесплатный дистрибутив, который будет работать на Lemote с процессором, подобным MIPS. Lemote поставлялся с другим дистрибутивом GNU/Linux, включавшим несвободные программы, и Столлман заменил его на gNewSense.

57-летний Столлман впервые столкнулся с совместным использованием программного обеспечения, когда начал работать в лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского технологического института в 1971 году. Сообщество совместного использования распалось в начале 1980-х примерно в то же время, когда Digital Equipment Corp. прекратила выпуск аппаратной платформы для мейнфреймов, на которую полагалось сообщество. на. Столлман мог бы присоединиться к миру проприетарного программного обеспечения, если бы он был готов «подписать соглашение о неразглашении и пообещать не помогать моему товарищу-хакеру», — говорит он. Вместо этого он стал пионером движения за свободное программное обеспечение.

Столлман — очаровательная фигура в мире вычислительной техники, которой восхищаются многие люди и ругают такие компании, как Microsoft, которые видят угрозу в программном обеспечении, от которого они не могут получить прибыль.

Столмену не удалось сломить доминирование Microsoft/Apple на рынке настольных компьютеров, не говоря уже о доминировании Apple на рынке планшетов. Но движение за свободное программное обеспечение, которое он создал, действительно привело к распространению серверов на базе Linux, которые широко распространены в центрах обработки данных и обеспечивают большую часть Интернета. Возможно, это иронично, потому что Столлман выражает негодование по поводу того, что ядру Linux отдается должное за счет его собственной операционной системы GNU.

Столлман говорит, что он «несколько» горд распространением бесплатного серверного программного обеспечения, «но меня больше беспокоит масштаб проблемы, которую необходимо исправить, чем то, как далеко мы уже продвинулись».

Бесплатное программное обеспечение в центрах обработки данных — это хорошо, но «с целью предоставления пользователям свободы их собственные настольные компьютеры, ноутбуки и телефоны — это компьютеры, которые больше всего влияют на их свободу». Основное внимание уделяется программному обеспечению, а не аппаратному обеспечению, но движение настаивает на «аппаратном обеспечении, которое поставляется со спецификациями, чтобы мы могли писать бесплатное программное обеспечение для его полной поддержки», — говорит он. «Это бессовестно предлагать оборудование для продажи и отказываться рассказывать покупателю, как его использовать. Это должно быть незаконным».

Прежде чем согласиться на интервью с Network World, Столлман потребовал, чтобы в этой статье использовалась его предпочтительная терминология — например, «свободное программное обеспечение» вместо «с открытым исходным кодом» и «GNU/Linux» вместо просто «Linux». Он также потребовал, чтобы интервью было записано и, если запись будет распространяться в Интернете, чтобы это было сделано в формате, который работает со свободным программным обеспечением.

Столлман объяснил, что существует четыре основных свободы программного обеспечения. «Нулевая свобода — это свобода запускать программу по своему усмотрению. Свобода 1 — это свобода изучать исходный код и изменять его, чтобы программа выполняла ваши вычисления так, как вы хотите. Свобода 2 — это свобода помогать другим, это свобода. делать и распространять точные копии, когда вы хотите. А свобода 3 — это свобода вносить свой вклад в ваше сообщество, то есть свобода распространять копии ваших измененных версий, когда вы хотите».

Столлман придумал термин «авторское лево» для обозначения лицензий, которые гарантируют, что код свободного программного обеспечения не будет распространяться в проприетарных продуктах.

Ключ к философии Столмена таков: «Без этих четырех свобод владелец контролирует программу, а программы контролируют пользователей», — говорит он. «Таким образом, программа — это просто инструмент несправедливой власти. Пользователи заслуживают свободы контролировать свои вычисления. Несвободная программа — это система несправедливой власти, и она не должна существовать. Существование и использование несвободных программ — это социальная проблема. Это зло. И наша цель — мир без этой проблемы».

«Эта проблема» не была вызвана какой-то конкретной компанией, но Microsoft обычно чаще всего подвергается критике со стороны таких людей, как Столлман.

«Они продолжают считать нас своим врагом, — говорит Столлман. Десять лет назад генеральный директор Microsoft Стив Балмер назвал Linux «раком». С тех пор Microsoft смягчила свой публичный тон, но Столлмана это не впечатлило: «В каком-то смысле они научились быть более тонкими, но их цель состоит в том, чтобы люди использовали Windows, а не свободную операционную систему». После этой мысли наша телефонная связь снова прервалась.

Помимо Microsoft, Столлман называет «Apple, Adobe, Oracle и множество других, которые создают проприетарное программное обеспечение и вынуждают людей его использовать».

Google «делает что-то хорошее, а что-то плохое», — говорит Столлман. «Он выпустил полезное бесплатное программное обеспечение, такое как кодек WebM, и продвигает YouTube для распространения таким образом. Однако новый Google Art Project можно использовать только через проприетарное программное обеспечение».

Столлман также не согласен с некоторыми людьми в так называемом сообществе открытого исходного кода. Сторонники открытого исходного кода явно вышли из движения за свободное программное обеспечение, и большая часть программного обеспечения с открытым исходным кодом также считается свободным программным обеспечением. Но Столлман говорит, что люди, считающие себя сторонниками открытого исходного кода, обычно рассматривают доступ к исходному коду как практическое удобство и игнорируют этические принципы свободы программного обеспечения. Различные поставщики присоединились к движению с открытым исходным кодом, не приняв принципов, которые, по мнению Столлмана, должны лежать в основе свободного программного обеспечения.

«Я не хочу, чтобы это выглядело слишком однобоко», — говорит Столлман. «Конечно, многие люди, придерживающиеся взглядов на открытый исходный код, работали над бесплатными полезными программами, а также некоторые из этих компаний финансировали работу над полезными бесплатными программами. Так что эта работа хороша. уровне фокус на открытом исходном коде уводит внимание людей от мысли, что они заслуживают свободы».

Одной из целей Столлмана является Линус Торвальдс, создатель ядра Linux и одна из самых известных фигур в мире свободного программного обеспечения.

Столлман и его команда работали над операционной системой GNU большую часть 1980-х годов, но в ней отсутствовала одна часть: ядро, которое предоставляет ресурсы аппаратного обеспечения программам, работающим на компьютере. Этот пробел был заполнен Торвальдсом в 1991 году, когда он разработал Linux, похожее на Unix ядро.

Системы, использующие ядро ​​Linux, обычно называют просто «Linux», но Столлман годами боролся за то, чтобы люди использовали предпочитаемый им термин «GNU/Linux».

Столлман «хотел убедиться, что GNU получила должное признание», — говорит Мигель де Икаса из Novell, который создал бесплатную программу GNOME, но подвергся критике со стороны Столлмана за партнерство с Microsoft и продажу проприетарного программного обеспечения. «Когда вышла Linux, Ричард какое-то время не относился к ней серьезно и продолжал работать над своим собственным ядром. И только когда Linux оказался в центре внимания, он почувствовал, что в какой-то степени его проекту было уделено недостаточно внимания. кредит. Проблема в том, что в то время произошло новое сообщество, которое было создано ни с того ни с сего и не обязательно было связано с GNU».

Согласно веб-сайту проекта, ядро ​​GNU, названное Hurd, все еще находится «в стадии активной разработки».

Вклад Торвальдса в свободное программное обеспечение будет широко отмечен в этом году во время 20-летия ядра Linux. Но Столлман не будет одним из его чирлидеров, и дело не только в споре об именах.

«Я не восхищаюсь человеком, который говорит, что свобода не важна», — говорит Столлман. «Торвальдс подал плохой пример сообществу, публично используя несвободную программу для обслуживания Linux (его ядро, которое является его основным вкладом в систему GNU/Linux). Я критиковал его за это, и другие тоже. Когда он остановился, это было не по его выбору. Совсем недавно он отверг [] GPL версии 3 для Linux, потому что она защищает свободу пользователей от тивоизации. Именно из-за его отказа от GPLv3 большинство телефонов Android превратились в тюрьму».

Даже Red Hat и Novell, широко известные как сторонники открытого исходного кода, не получают заметной поддержки. «Red Hat частично поддерживает свободное программное обеспечение. Novell гораздо меньше», — говорит он, отмечая, что у Novell есть патентное соглашение с Microsoft.

Несмотря на внешний пессимизм, Столлман видит несколько положительных моментов в своем стремлении к свободе программного обеспечения. Когда он не в своем доме в Кембридже, штат Массачусетс, а это большую часть времени, Столлман бродит по миру, выступая с речами и ведя дискуссии о свободном программном обеспечении. Перед поездкой в ​​Испанию Столлман заехал в Лондон, чтобы произнести речь, в которой назвал Windows «вредоносной программой», и встретился с парой членов парламента, чтобы объяснить проблемы со свободным программным обеспечением. В Европе его часто принимают лучше, чем дома.

«В США осведомленность о свободном программном обеспечении была почти полностью скрыта открытым исходным кодом. В результате вы никогда не найдете людей на любом правительственном посту, которые хотели бы поговорить со мной», — говорит он.

За пределами Северной Америки некоторые правительства поддерживают бесплатное программное обеспечение. «Вчера я узнал, что во Франции государственные учреждения продолжают переходить на бесплатное программное обеспечение, — говорит он. «Нет систематической политики, требующей от них этого, но они делают это все чаще и чаще. А в некоторых странах, например в Эквадоре, существует четкая политика для государственных учреждений по переходу на бесплатное программное обеспечение, и любое агентство, которое хочет продолжать использовать свободное программное обеспечение должно обращаться за временным исключением, за разрешением на это».

Хотя Столлман не упомянул об этом, российское правительство требует от агентств заменить проприетарное программное обеспечение бесплатными альтернативами к 2015 году, чтобы улучшить как экономику, так и безопасность, согласно The Wall Street Journal .

Помимо бесплатного программного обеспечения, Столлман занимается политическими вопросами и ведет блог для The Huffington Post . На самом деле, он не видит большой разницы между корпорациями, угрожающими свободе программного обеспечения, и «вашингтонскими негодяями», которые обязаны корпоративным пожертвованиям.

В недавних протестах профсоюзов Висконсина Столлман видит что-то свое.

«Иногда свобода требует жертв, и большинство американцев не готовы идти ни на какие жертвы ради своей свободы», — говорит он. «Но, возможно, протестующие в Висконсине начинают это менять». Корпорации и средства массовой информации «в значительной степени убедили американцев … в том, что они не имеют права отказывать предприятиям, чего бы они ни хотели. Что ж, нам нужен дух сопротивления в Америке. Нам нужно восстановить дух свободы, с которым мы создали Соединенные Штаты».

Подписывайтесь на Джона Бродкина в Твиттере: www.twitter.com/jbrodkin

Связанный:

• Корпоративные приложения
• Линукс
• Открытый исходный код
• Майкрософт
• ИКИМИ

Copyright © 2011 IDG Communications, Inc.

10 самых влиятельных компаний в области корпоративных сетей 2022 г.

Отнимите у американцев гамбургеры, говорит бывший помощник Трампа

Согласно последней линии атаки, запущенной некоторыми консерваторами, сторонники «Нового зеленого курса» ведут войну против одного из наших самых благородных и самых ценных национальных институтов: гамбургера.

«Они хотят забрать ваш пикап. Они хотят восстановить ваш дом. Они хотят отобрать ваши гамбургеры», — заявил бывший помощник Белого дома Себастьян Горка на Консервативной конференции политических действий в четверг. «Это то, о чем мечтал Сталин, но так и не добился».

Реклама

На самом деле, Иосиф Сталин был недвусмысленным сторонником гамбургеров: в 1930-х годах он отправил своего комиссара по продовольствию с исследовательской миссией в Соединенные Штаты, в результате чего появился котлети, советский плагиат классической земли- бургер из говядины, популяризирующийся по всей России.

Кроме того, что более актуально на сегодняшний день, ни один из демократов, поддерживающих «Зеленый новый курс», который направлен на радикальную перестройку экономики США с целью сокращения выбросов парниковых газов, на самом деле не предложил запретить потребление говядины или, если уж на то пошло, конфисковать пикапы. . Но гипербола Горки, встреченная криками «У-С-А! У-С-А!» — продемонстрировали, как республиканцы превратили рекомендации защитников окружающей среды есть меньше мяса в полномасштабную культурную войну, в которой на карту поставлено не что иное, как свобода Америки.

Реклама

Сначала они пришли за вашими пушками, а теперь они пришли за вашими сосисками.

Консерваторы уже несколько лет готовятся к этой конкретной битве: The Daily Beast отмечает, что крайне правый теоретик заговора Алекс Джонс пытался насмехаться над президентом Бараком Обамой, позируя для фотографий с тарелкой сырого мяса еще в 2016 году, хотя не было особой причины, по которой Обаму, который тоже ест мясо, беспокоил бы вид сырых стейков. Но за последний месяц ситуация накалилась благодаря введению «Зеленого нового курса».

Во всем виноваты пукающие коровы. Печально известная цитата появилась в недавно отозванном информационном бюллетене, который офис члена палаты представителей Александрии Окасио-Кортез, штат Нью-Йорк, выпустил в начале февраля, в котором говорится, что авторы резолюции стремились достичь нулевого уровня выбросов. а не нулевые выбросы в течение 10 лет, «потому что мы не уверены, что сможем так быстро полностью избавиться от пукающих коров и самолетов». Представитель Окасио-Кортес сказал The Washington Post, что это замечание было явно ироничным, но было слишком поздно: президент Трамп и правые СМИ уже заявляли, что «Зеленый новый курс» полностью уничтожит коров и самолеты.

На самом деле резолюция призывает правительство сотрудничать с владельцами ранчо, чтобы уменьшить загрязнение окружающей среды и выбросы парниковых газов «насколько это технологически возможно». И, к сведению, хотя коровы несут ответственность за удивительно большой процент метанового газа, который выбрасывается в атмосферу, этот газ в основном высвобождается через отрыжку, а не пукает, по словам одного эксперта, которого цитирует The Washington Post Fact Checker.

Во время выступления на Showtime в программе «Desus & Mero» на прошлой неделе Окасио-Кортес еще раз пояснил, что никто не будет вынужден становиться веганом в соответствии с «Новым зеленым курсом». Но была законная необходимость «решить вопрос о фермерском хозяйстве», добавила конгрессвумен-новичок. «Может быть, нам не стоит есть гамбургер на завтрак, обед и ужин», — сказала она. — Типа, давай будем по-настоящему.

Ее предположение о том, что американцам, возможно, не нужно есть гамбургеры при каждом приеме пищи, прошло так хорошо, как можно было ожидать.

«Представитель OCASIO-CORTEZ ПОРУЧАЕТ АМЕРИКАНЦАМ ЕДИТЬ МЕНЬШЕ ГАМБУРГЕРОВ», — прогремел на следующий день заголовок Daily Caller, написанный заглавными буквами, что вызвало предсказуемую возмущенную реакцию. В одном ответе, который набрал тысячи лайков и ретвитов в Твиттере, человек, чья биография описывала его как сторонника ограниченного правительства, ответил фотографией гигантского гамбургера, состоящего как минимум из 10 говяжьих котлет, расположенных между застывшими ломтиками расплавленного американского сыра. и увенчан примерно дюжиной полосок блестящего бекона. «Мой обед», — написал он, добавив, что он предназначен для троллинга Окасио-Кортеса. Позже пользователи Reddit обнаружили, что фото было снято с Pinterest.

Во вторник Окасио-Кортес был замечен обедающим в ресторане Вашингтона. Ее начальник штаба, сидевший рядом с ней, заказал что-то похожее на гамбургер. Естественно, фотографии тут же стали вирусными. «Представитель Александрия Окасио-Кортес (штат Нью-Йорк) была уличена в полномасштабном лицемерии», — заявил консервативный веб-сайт LifeZette. «Она была изображена со своим начальником штаба, съедающим гамбургер всего через несколько дней после того, как сказала американцам, что им нужно исключить коров из своего рациона».

Advertisement

К среде идея о том, что демократы планируют расправиться с общеамериканской традицией, превратилась из интернет-мема в настоящую тему для обсуждения для членов Конгресса. Республиканские члены Комитета Палаты представителей по природным ресурсам грызли гамбургеры на пресс-конференции, критикуя «Зеленый новый курс», в то время как в Twitter сенатор Том Коттон, штат Арканзас, заявил, что резолюция «запретит гамбургеры», положит конец авиаперевозкам и запретит автомобили. .

На следующий день, выступая на CPAC, член палаты представителей Марк Медоуз, R-N.C., пошутил, что «Зеленый новый курс» по крайней мере пойдет на пользу акциям Chick-fil-A, поскольку избавление от всех коров приведет к люди едят гораздо больше курятины. Все это составляло буквально красное мясо для основы — и любых американцев, любящих гамбургеры.

Преувеличенные заявления о запрете гамбургеров потенциально могут стать эффективной тактикой, написал в четверг Гарри Чидл из Vice, потому что они привлекают много внимания в новостях, а также вынуждают демократов занимать оборонительную позицию и объяснять, что нет, на самом деле они не пытаются объявить говяжий фарш вне закона. Кроме того, это простой аргумент: люди могут не захотеть читать шаткую, основанную на фактах критику «зеленого нового курса», но они наслаждаются своими гамбургерами.

Возможно, не случайно война гамбургеров в Конгрессе разгорается в то время, когда республиканские законодатели в законодательных собраниях штатов по всей стране пытаются расправиться с тем, как подделки из мяса и молочных продуктов продаются потребителям.

В августе прошлого года штат Миссури стал первым штатом, который запретил маркировку заменителей мяса на растительной основе такими терминами, как «крошка из говяжьего фарша» или «ломтики соевого индюка». свою продукцию с продуктовых полок. Однако закон еще не вступил в силу: он был заблокирован из-за судебного иска от компании по производству искусственного мяса Tofurky, Американского союза гражданских свобод штата Миссури и других, которые утверждают, что он нарушает Первую поправку.

Хотя неясно, выдержит ли закон Миссури о маркировке в суде, в этом году аналогичные законопроекты были внесены в Южную Дакоту, Небраску, Колорадо и Аризону. Сторонники, в том числе группы, лоббирующие интересы крупного рогатого скота и свиноводства, утверждают, что такие термины, как «веганская колбаса», вводят потребителей в заблуждение и сбивают с толку.

Реклама

«Все, что я хочу сказать, это то, что когда вы подходите и используете простые слова, такие как «молоко», мы должны знать, из чего оно», — объяснил Дэвид Кук, представитель республиканского штата Аризона, который также является владельцем ранчо.