Кризис трех лет: какие задачи стоят перед ребенком

Упрямство, деспотизм, своеволие, бунт и другие симптомы, с которыми столкнутся многие родители

Незнакомое существо, которое скандалит, кричит: «Я сам!» и противоречит во всем. Такого ребенка видят перед собой родители трехлетки. Они теряют контроль, чувствуют свое бессилие и мучительно ищут способы дотянуть до более спокойного возраста.

Родители и психологи знают, что 3 года — один из самых сложных этапов во взрослении ребенка. Почти такой же сложный, как подростковый возраст. Психологически переходные этапы сопряжены с физиологическими изменениями детского организма: трехлетние дети, например, перестают внешне быть умилительными младенцами, у них сильно меняются пропорции тела.

Маленький тиран: признаки кризиса трех лет

Впервые об этом важном кризисе заговорила в 1926 году австрийский психолог Эльза Кёлер. Она выделила его основные признаки, с которыми опытным путем знакомятся почти все родители. «Семизвездием симптомов» называл их психолог Лев Выготский.

1. Негативизм. Ребенок не хочет делать что-либо, если это предлагает ему взрослый.

2. Упрямство. Ребенок упорно настаивает на своем, даже если ему это не очень хочется. Но для него настаивать — важно, потому что настаивает именно он.

3. Строптивость. От негативизма строптивость отличается тем, что направлена она не против взрослого, а против всего привычного до этого образа жизни.

4. Своенравие. Ребенок хочет делать все сам, без помощи взрослых. Узнать этот признак можно по частой фразе в лексиконе детей, которые переживают кризис трех лет: «Я сам!», «Я сама!»

5. Бунт-протест. Возникает, когда ребенок чувствует, что с его мнением, с его самостоятельностью не считаются.

6. Обесценивание. Ребенок обесценивает все, что ему было (и остается, впрочем) дорого: может обзывать близких, бить друзей, ломать игрушки.

7. Деспотизм. Ребенок требует, чтобы родители делали все, как он хочет. Психологи говорят, таким образом малыш хочет вернуть время, когда любые его потребности удовлетворялись почти мгновенно.

Выход на новый уровень: причина кризиса

Любой жизненный кризис свидетельствует, что скоро произойдет выход на новый уровень после периода накопления: опыта, знаний, навыков. Кризис трех лет — не исключение.

С 1 года до 3 лет ребенок активно осваивает свое тело и окружающий мир: дом, комнату, детскую площадку. И в какой-то момент этот мир становится настолько ясным и понятным, что малыш начинает считать себя здесь хозяином, человеком большим и знающим. Ему необходима самостоятельность, автономия от родителей, но потребовать ее «по-взрослому» он пока не может. Требует, как умеет.

Откуда берутся истерики и бунты в этом возрасте? У трехлетнего человека сильнее развита эмоциональная сфера, за которую отвечает лимбическая система головного мозга. Но он еще не умеет ее регулировать, и любое сильное чувство овладевает им полностью.

«Маленький вулкан», — так называет малышей в кризисе психолог Людмила Петрановская. Она подчеркивает: в возрасте 3 лет ребенка невозможно отвлечь, переключить на что-то, его желания уже устойчивы. Поэтому если ваши дети падают на пол в магазине и плачут так, словно их лишают самой жизни, — это нормально. Вулкан остановить невозможно — к извержению можно только приспособиться и пережить его.

У некоторых детей кризис почти не проявляется, а у кого-то странности в поведении начинаются в 2–2,5 и завершаются к 4 годам. «Понятие нормы довольное широкое, — говорит Петрановская. — Есть дети, которые по жизни легко утешаются — такие особенности нервной системы. А есть те, которые легко возбуждаются и тяжело тормозят, им сложно».

Что хорошего может быть в кризисе?

Родители, сталкиваясь с непривычным для себя поведением ребенка, не сразу могут разглядеть в переходном этапе хорошее. Но психологи призывают помнить: истерики и своеволие, деспотизм и негативизм трехлетних детей приведут за собой позитивные изменения.

При адекватном течении кризиса ребенок становится обладателем воли, самостоятельности и гордости за свои достижения. Зарождение личности с ее самостью, с ее уникальными чертами, желаниями и стремлениями — вот о чем говорит кризис трех лет, объясняет Людмила Петрановская.

О чем важно помнить

1. Все плохое, что приносит кризис, — возрастная особенность. Это не значит, что вы неправильно воспитываете ребенка, что он избалован или «не научился вести себя хорошо». Он не выводит вас из себя нарочно, не делает назло, не манипулирует, потому что пока не умеет. 
2. Кризис не будет длиться вечно, он пройдет. И вам необходимо встретить его и проводить со всем возможным спокойствием и пониманием происходящего. 
3. Основная задача трехлетнего «маленького вулкана» — научиться отстаивать свое мнение, сохраняя при этом отношения с людьми.

Как вести себя родителям

«Когда воля ребенка сталкивается с волей родителей, ему важно из этого столкновения вынести знание, что родители этих столкновений не боятся, от них не пасуют», — говорит Людмила Петрановская. Лучше всего родителям стараться не впадать в крайности.

Разрешать ребенку все, что он потребует, лишь бы не было криков и слез, — непродуктивно. У малыша возникнет ощущение, что его эмоции — что-то очень опасное, родители их пугаются. «Моя мама боится меня, кто же будет меня защищать?» — примерно так мог бы подумать трехлетний ребенок. Он так не думает, но ощущает это. Для маленького человека такое переживание — чрезмерная нагрузка на нервную систему, которая ведет к неврозу.

Прекращать все проявления кризиса трех лет у ребенка путем насилия (раздраженных или сердитых окриков, шлепков, оставления в одиночестве) тоже разрушительно для ребенка. 

Малыш перестает воспринимать значимых взрослых как любящих людей, они несут ему угрозу. У него откладывается: хотеть чего-то — очень плохо, опасно, нельзя.

При этих двух разнонаправленных методах родителей ребенок снова и снова будет проверять установку: «Я не могу положиться на своего взрослого человека» — и существует опасность, что симптомы кризиса трех лет останутся надолго.

Важно взаимодействовать с детьми, которые переживают кризис, с сильной позиции: «Я — взрослый, я лучше понимаю, что тебе нужно. В каких-то ситуациях я готов тебя услышать и разрешить что-то, чего ты хочешь, в каких-то — наоборот». И делать это максимально спокойно и доброжелательно по отношению к ребенку.

Например, мама запрещает сыну смотреть третий мультик подряд, потому что знает — это, во-первых, не очень полезно, во-вторых, пора в детский сад (на прогулку, к врачу). Ребенок сопротивляется, требует, мама повышает голос, кричит, начинает стыдить его. Но он не поймет, за что его стыдят. Запрет — это проявление заботы, поэтому лучше всего маме с сыном говорить заботливо и спокойно.

Бывает, что родители, даже понимая, как лучше реагировать, эмоционально срываются на ребенка, который в очередной раз закатил истерику. А потом испытывают чувство вины по этому поводу, не знают, как исправить ситуацию. Основное, что нужно сделать, — донести до малыша мысль, что он вам по-прежнему дорог, вы его по-прежнему защищаете. Это могут быть слова: «Я кричала сейчас, но все равно люблю тебя», соединенные с проявлением заботы: кормлением, купанием, каким-то совместным делом.

Источник:

Разговор с Людмилой Петрановской «О детях по-взрослому: Кризис трех лет» 

Фото: 
Unsplash

что говорит психолог об этом непростом периоде в жизни ребенка и родителя?

Тема кризиса 3 лет закономерно волнует не только родителей, но воспитателей, психологов, исследователей. Подробное рассмотрение данного вопроса целесообразно с точки зрения поиска наиболее оптимальных способов, методов сотрудничества с малышом в этот период.

Практическая значимость проблемы, в свою очередь, опирается на теоретические представления о причинах появления кризиса, его проявлениях, длительности, выраженности. Людмила Петрановская рассматривает данный вопрос через призму личных убеждений, а также опыта профессиональной деятельности.

Что говорит Людмила Петрановская о кризисе 3 лет у ребенка, расскажем далее.

Содержание

• Людмила Петрановская – российский психолог, педагог, публицист
• Авторская трактовка проявления кризиса трех лет
• Как долго может длиться этот период?
• Позитивные моменты для ребёнка и родителя
• Негативные моменты
• Советы – как можно и нельзя себя вести
• Главные ошибки взрослых
• Заключение

Людмила Петрановская – российский психолог, педагог, публицист

Людмила Петрановская – это семейный психолог, специализирующийся на проведении тренингов, вебинаров.

Л. Петрановская долгое время занимается семейным устройством детей-сирот, работает с приёмными родителями, сотрудничает с другими специалистами.

Совместно с коллегами в 2012 году Л. Петрановская создала ИРСУ – Институт развития семейного устройства.

Женщина говорит о том, что в детстве была очень тревожным ребёнком, потому впоследствии решила посвятить себя заботе о благополучии других малышей – дать им опору в лице родителей, чтобы дети могли справляться со сложными жизненными ситуациями, никогда ничего не бояться.

Авторская трактовка проявления кризиса трех лет

Л. Петрановская считает, что психология детей в возрасте 3 лет – один из важнейших вопросов науки. Особенность этого возрастного этапа состоит в том, что тот ребёнок, к которому привыкли все домочадцы, вдруг кардинально меняется, начинает реагировать на всё иначе.

Важно понимать, что развитие малыша не может проходить планомерно и спокойно. Периоды «накопления» рано или поздно сменяются кризисами, которые, в свою очередь, способствуют переходу малыша на принципиально новую ступень развития.

Изменения могут и должны наблюдаться как на психологическом, так и физиологическом уровнях:

1. В 3 года ребёнок перестаёт быть «круглым и милым», у него закономерно меняются пропорции тела. К этому возрасту он становится достаточно самостоятельным, чтобы ухаживать за собой без помощи взрослых.
2. Трёхлетний ребёнок по внутреннему состоянию идентифицирует себя со взрослыми, предполагая, что может самостоятельно распоряжаться собственной жизнью, делать всё, что заблагорассудится. Малыш не понимает, почему ему запрещают делать то, что делают взрослые. Если желание строго контролируется родителями, ребёнок обязательно его реализует, когда надзор ослабится.
3. Упрямство малыша обусловлено его внутренним стремлением к способам отстаивания собственной позиции. Во время кризиса дети учатся уступать, соглашаться, находить компромисс, который устроил бы обе стороны конфликта, настаивать на наиболее важном, принципиальном до конца, а по итогу – сравнивать позитивные и негативные последствия выбранной тактики поведения.

Психологи проводили интересный эксперимент: спрашивали детей разного возраста, большие они или маленькие. Все трехлетки говорили, что они большие, а вот пятилетки заявляли, что они еще маленькие.

Все потому, что ребенок в три года искренне верит, что если он берёт в руки ёмкость и возит там палкой, то он точно так же варит суп, как и мама. А в пять лет дети уже могут сравнивать принцип, результаты работы.

Людмила Петрановская о кризисе трех лет у ребенка — в видео:

Как долго может длиться этот период?

Кризис может начаться раньше положенного срока или пройти за рекордное количество времени – в каждом отдельном случае его специфика индивидуальна и зависит от нервной системы ребёнка.

Одни дети переживают кризис с 2 и вплоть до 4 лет, другие справляются с переходом на новую ступень развития за несколько месяцев.

Позитивные моменты для ребёнка и родителя

В 3 года дети уже мыслят наперёд, представляя себе конкретную ситуацию, например, что после магазина он с родителями пройдётся вдоль набережной.

Когда взрослые решают поехать домой на автобусе, картина мира ребёнка испытывает стресс, поэтому он закономерно начинает проявлять недовольство – ведь всё должно быть именно так, как он себе представил.

Со временем дети учатся тому, что нельзя предугадать то, что будет – становятся готовыми к непредвиденным ситуациям, способам выхода из неё.

Положительные моменты для ребёнка скрываются во всём, потому как по итогу сложного периода появляются новообразования. Для родителя это возможность выстроить тактику своего поведения таким образом, чтобы в дальнейшем малыш был счастлив, всегда с радостью отзывался о детстве, менее травматично переживал последующие кризисы и с доверием относился к домочадцам.

Негативные моменты

Ребенок не может отвлечься и не расстраиваться. Автор рассматривает вопрос об эмоциональной регуляции. Если малыш начинает испытывать определённое чувство, он не способен его контролировать, подавлять или скрывать.

Главная опасность для родителей состоит в том, что предугадать, когда ребёнок начнёт демонстрировать внутренние эмоции, и какими они будут, нельзя.

Сохранить самообладание в такие моменты бывает крайне сложно, как и ребёнку научиться управлять своими эмоциями. В эти моменты дискомфорт чувствуют все члены семьи.

Негативная ситуация развития в большей степени складывается благодаря взрослым. Постоянные крики, наказания, угрозы, неадекватные реакции на буквально невинные проступки создают постоянный психологический дискомфорт в сознании взрослого и ребёнка, который в дальнейшем обязательно будет придерживаться схожей позиции – непримиримой, необъективной, импульсивной.

Советы – как можно и нельзя себя вести

Многие родители понимают, что проявлять агрессию нельзя, но недоумевают, как им справляться с категорическим непослушанием.

Один из самых эффективных приёмов, который часто практикуется, когда малыш отказывается чистить зубы или надевать шапку – создать ситуацию угрозы или попросту позвать Бабу-Ягу, которая обязательно заберёт маленького хулигана с собой.

Если малыш верит и пугается, у него моментально активируется поведение следования, а с ним – и послушания. Альтернативный вариант – пригрозить оставить его в одиночестве.

В самых крайних случаях (когда маленький исследователь бежит покорять проезжую часть или высовывается из окна) допустимо повысить голос и даже причинить несущественный физический дискомфорт. Боль или угроза повторной агрессии также пугают малышей, он инстинктивно ищет защиты и беспрекословно выполняет предъявляемое требование.

Эти методы работают не потому, что проказник осознал своё поведение и сделал закономерные выводы. Родитель просто сумел воздействием запустить программу страха и следования.

Физические угрозы должны быть исключением, а не правилом, иначе есть вероятность нанести серьёзную психологическую травму. Постепенно от образа родителя как гарантии защиты и заботы ничего не остаётся, а когда именно это случится – предугадать невозможно.

Если спор касается того, какую кашу есть с утра – следует ограничиться предупреждением или вовсе уступить, а когда малыш при любой возможности пытается засунуть в розетку характерные предметы и никак не реагирует на словесные угрозы, уговоры или просьбы взрослого, целесообразно прибегнуть к более существенному наказанию.

Сам по себе кризисный период никак не зависит от стиля воспитания в семье, это просто возрастная особенность, неизбежная даже для самого тихого или спокойного ребёнка.

Следует чётко осознавать, что сложный этап закончится – нервы и стресс негативно влияют не только на самих родителей, но и на ребёнка, поэтому его закономерно следует избегать.

Это не значит, что во всём нужно беспрекословно уступать – в ситуации столкновения интересов важно, какой опыт из этого вынесет малыш.

Ребёнок должен побывать с разных сторон конфликта, понять, как правильно разрешаются споры, что в жизни неизбежно случаются обстоятельства, на которые нельзя повлиять, как бы не хотелось.

Главные ошибки взрослых

Важно понимать, что дети во время кризиса капризничают неосознанно. Они ещё не знают, как можно делать что-то специально.

Однако многие родители убеждены, что их малыш намеренно испытывает их терпение, специально провоцирует на агрессию – это в корне неверно.

Помочь взрослым сохранить самообладание может простой, но эффективный приём – понимание и принятие того, что негативные проявления являются неотъемлемой частью жизни любого человека, что это всего лишь негативная сторона очень важных и положительных изменений. Именно от их протекания будет зависеть дальнейшее становлении воли и личности малыша.

Насилие в семье неприемлемо. Это крайность, которая сильно влияет на сознание ребёнка. Он неизменно всегда ориентируется на модель поведения значимых взрослых. Если они повышают голос, проявляют жестокость – значит, это нормально, и ему можно поступать также.

Спор не должен быть важнее отношений, иначе, повзрослев, ребёнок будет бояться выражать собственные мысли и желания.

Трёхлетний ребёнок впервые сталкивается с ситуацией, когда взрослый оказывается с ним не согласен и на даёт желаемого. Сначала он закономерно демонстрирует протест и испытывает шок, но позже, если родитель даёт ему это время, начинает приспосабливаться, осваивать разные модели поведения, учится жить с мыслью, что его собственные приоритеты не всегда могут поддерживаться и одобряться близкими и значимыми людьми.

Заключение

Во время протекания кризиса важно обеспечить малышу разный опыт. Кризис не будет длиться вечно и рано или поздно трудный этап в жизни родителя и ребёнка подойдёт к концу, а то, чему он научился за это время – останется навсегда.

Кабель Кеннана № 59: Бум воспитания в России свидетельствует о признаках социальных изменений

Однажды июньским вечером прошлого года около сотни женщин и мужчин собрались в актовом зале в центре Москвы, чтобы послушать популярного российского психолога и эксперта по воспитанию детей.[1] ] После того, как Людмила Петрановская закончила лекцию, взволнованные родители засыпали ее вопросами. Как помочь подростку выполнить домашнее задание вовремя и без слез? Как мотивировать ребенка читать «Гарри Поттера»? Художественная студия после школы или тхэквондо?

Россия переживает родительский бум. Книжные магазины кишат детской и родительской литературой. Лекции и занятия в Москве и других городах изобилуют педагогическими и психологическими советами. Русскоязычный интернет наводнен родительскими сообществами, блогами и шоу. Никогда прежде россияне не вкладывали столько сил, сил и беспокойства в воспитание детей.

Этот вид интенсивного всестороннего воспитания появился в 2000-х годах. После десяти лет лишений, последовавших за распадом СССР в 19В 1991 году экономический бум, вызванный нефтью, дал российским родителям дополнительные ресурсы для инвестиций в своих детей, говорит Мария Майофис, историк культуры из Высшей школы экономики в Москве. А поскольку политические и гражданские свободы продолжают сокращаться при президенте Владимире Путине, некоторые россияне видят в воспитании детей выход для творческой энергии и самореализации. Развивается детское книгоиздание, образовательные и внешкольные программы для детей.

«Мы уходим от модели жесткой экономии, выживания, голода или преодоления бесконечных трудностей и препятствий к месту, где у людей есть возможность радоваться жизни и радоваться детям», — сказала Ольга Безрукова, социолог из Санкт-Петербурга. Государственный университет, изучающий российское воспитание. — И это прекрасно.

Меньше дисциплины, больше объятий
Современные молодые родители, мужчины и женщины в возрасте от 20 до 30 лет, выросли в дни заката Советского Союза или вскоре после него. Они выросли в системе образования, ориентированной на дисциплину и соответствие. В детском саду их часто насильно кормили супом. В школе левшей заставляли заново учиться писать правой рукой. Дома и в школе существовала строгая иерархия, а с родителями и учителями нельзя было спорить или задавать вопросы.

«Это иерархические отношения, когда родитель — начальник, а ребенок — работник», — сказала Безрукова. «Родитель всегда прав, он на высоте. А ребенок всегда слабее, а родитель сильнее».

Петрановская задела за живое, когда предложила другой подход: принять и полюбить своего ребенка таким, какой он есть; уважать свободу ее индивидуальности; больше обниматься, меньше читать лекции. «Готовность ребенка слушать определяется не лекциями и проповедями, наказаниями и наградами, а качеством его привязанности», — пишет Петрановская в своем бестселлере 9. 0018 Секретный столб. [2] «Хотите ли вы, чтобы ваш ребенок умел справляться с жизнью? Тогда обними его, успокой его, прими его чувства все его детство».

Петрановская начала свою карьеру в качестве терапевта, работая с детьми-сиротами, и со временем основала Школу приемных родителей[3], которая занимается подготовкой и поддержкой семей во время усыновления. Во многом благодаря Петрановской количество усыновлений, которые в советское время носили клеймо, резко возросло в России за последние два десятилетия. Именно во время консультирования этих детей, глубоко травмированных отсутствием или пренебрежением родителей, Петрановская осознала ценность глубокой эмоциональной связи между ребенком и его опекуном. Она начала вести блог, публиковать книги и выступать с докладами на эту тему и стала ведущим авторитетом в области воспитания детей. Один веб-сайт для родителей сравнил Петрановскую с величайшей национальной русской иконой, чей портрет висит почти в каждой российской школе: 19-й^-й -й век поэт Александр Пушкин. «Людмила Петрановская для современного воспитания — то же, что Пушкин для русской литературы и поэзии: наше все», — говорится на сайте[4].

«Я хочу гуманизировать родительство в России», — сказала Петрановская в интервью прошлым летом в офисе своей организации. Пока она говорила, на гигантской доске высветились имена десятков детей, усыновленных за последние годы благодаря помощи Петрановской: Аня, Никита, Илья.

«Раньше речь шла о том, как заставить этого сопляка убирать за собой и делать уроки», — сказала Петрановская. «Сейчас речь идет о том, чтобы ребенок развивался и верил в себя, о том, чтобы стараться не ранить его».

Углубленное исследование более 100 российских детей и молодежи в возрасте 8-22 лет и их родителей, проведенное исследовательской фирмой Validata в 2016 году в Москве и двух других городах, иллюстрирует этот сдвиг. [5] Исследование показало, что сегодняшние родители склонны практиковать более либеральный подход, предоставляя своим детям больше свободы выбора, что носить, как выглядеть и как проводить свободное время. Они также готовы договариваться со своим ребенком на равных и вырабатывать компромиссы.

«Фокус сместился с дисциплины, с повиновения старшим, на следование строгим правилам без обсуждения того, нравится тебе это или нет; к пониманию того, что нужно заниматься тем, что нравится, что мнение ребенка имеет значение, что если ты так поступаешь, то можно построить равноправные отношения, и это ценно», — рассказала Лариса Шпаковская из Социологического института РАН. наук.

Любовь Борусяк, социолог Московского городского университета, занимающаяся вопросами воспитания и воспитания, соглашается: «Плох не ребенок, а родители, которые не нашли правильного подхода, особенно когда речь идет о подростках. Вы должны принять ребенка таким, какой он есть, и постараться воздействовать на него как можно мягче».

Этот новый подход особенно популярен среди городских родителей из среднего класса. Евгения Сафоненкова, 42-летний экономист из Москвы, говорит, что научилась смотреть на своих детей как на самостоятельных личностей. Она вспоминает, что когда Сафоненкова росла, ее родители ожидали, что она будет нянчиться с младшим братом, даже если это означало пропускать вечеринки с друзьями. Напротив, она редко поручает своей шестнадцатилетней дочери Александре присматривать за своим семилетним братом Семеном; и когда она это делает, она рассматривает это как просьбу об одолжении.

«У нее своя жизнь в детстве, в подростковом возрасте, и это было не ее решение иметь брата, это было мое решение», — сказала Сафоненкова. «Дети — такие же личности, как и родители», — добавила она. «И мы не должны игнорировать их взгляды».

40-летняя Виктория Годунова, специалист по рекламе из Москвы, чей четырехлетний сын Марк говорит, что она очень осторожна, чтобы не задеть его самооценку и не ранить его, критикуя его. «Не надо говорить ребенку, что он плохой. Если он сделал что-то нехорошее, если он что-то сломал — надо сказать, что это было плохо», — сказала Годунова. «Я всегда следую этому правилу, потому что не хочу, чтобы мой ребенок думал, что он плохой только потому, что он сделал что-то плохое».

«Даже если я сейчас злюсь на тебя, я все равно люблю тебя», — говорит она ему.

Екатерина Лещенко, 35 лет, агент по недвижимости в Москве и поклонница творчества Петрановской, рассказала, что научилась ценить сильные стороны и особенности своего сына и помогать ему развивать навыки, которых ему пока не хватает, например тайм-менеджмент. Когда ее девятилетний сын Владимир боролся с художественным проектом в школе, она позволила ему пропустить крайний срок сдачи, пока он продолжал работать над своим рисунком и в конце концов сдал задание. «Я мог бы просто заставить его, но что бы я выиграл? Он был бы послушным, да, но раненым и обиженным», — сказал Лещенко. «Нужно быть терпеливым и нежным».

Авторитетная забота
В то же время Петрановская предостерегает родителей от того, чтобы не давать детям волю и не сползать в анархию. Она говорит, что детям нужны границы и что нужно уважать родительские ценности. Детям нужна «авторитетная забота, забота сильного и ответственного, доминирование, которое используется не ради подчинения и подавления, а ради помощи и защиты», — пишет Петрановская в своей книге.

Агент по недвижимости Лещенко говорит, что всегда ищет баланс между своей волей и желаниями ребенка. Когда Владимир, известный под ником Вова, отказался посещать внеклассную программу английского языка, на которую она его записала, Лещенко настояла на своем. «Тебе разрешено не есть огурцы или помидоры, но когда дело доходит до твоего образования, я твоя мать, и последнее слово за мной. Точка», — вспомнила она. — Ты еще слишком молод, чтобы понять, насколько это важно.

Во время одной из лекций Петрановскую попросили совета по воспитанию подростка, который засоряет дом своими вонючими носками. «Если носки в его комнате, то просто не ходите туда и вы их не почувствуете», — ответила Петрановская, расшевелив аудиторию. «Но если вы найдете их в своей комнате, вы имеете право защищать свою территорию и поднимать шум из-за того, почему они там».

Петрановская считает, что изменение родительских практик означает больший либеральный сдвиг в российском обществе: углубление социальных связей, большее внимание к своему здоровью, большую заботу об окружающей среде, более сильное гражданское общество.

— Это часть более широкого процесса, — сказала Петрановская. «Когда люди перестают получать удары по голове или едва выживают, они начинают подниматься по пирамиде Маслоу и начинают работать над улучшением своей жизни на более высоких уровнях».

[1] «Людмила Петрановская», Прияма Речь, https://www.pryamaya.ru/lyudmila_petranovskaya

[2] «Людмила Петрановская: Тайная поддержка. Любовь в жизни ребенка», Лабиринт, https://www.labirint.ru/books/514671/

[3] Институт развития организации семьи, https://irsu.info/

[4] «Лекции и интервью Людмилы Петрановской, которые вы могли пропустить», Нен.ру, 12 декабря 2018, https://n-e-n.ru/petrvideo/

[5] «30 фактов о современной молодежи, Сбербанк, https://www.sberbank.ru/common/img/uploaded/files/pdf/youth_presentation.pdf

‘Не все русские отморозки’ Интервью психолога Людмилы Петрановской — Meduza

Фото: Светлана Холявчук/ ТАСС

Людмила Петрановская — специалист в области исторической и политической психологии. Ее недавние публичные выступления касались социальной депрессии, выученной беспомощности, травм постсоветского поколения и психологии бедности. Медуза специальный корреспондент Катерина Гордеева встретилась с Петрановской, самым востребованным в стране семейным психологом, чтобы обсудить «уродливый» национальный нарратив России, угрозу массовой бедности и «накопленный жир» россиян, который, по мнению Петрановской, отсрочить катастрофическое падение уровня жизни.

Говорят, что ты лучше других чувствуешь дух времени и чувствуешь, в каком направлении идут дела. Где мы сейчас, на ваш взгляд? Вроде пик агрессии пройден?

Да, какое-то время агрессия распространялась во всех направлениях. Более того, оно распространялось горизонтально, потому что средства его вертикального выражения были полностью закрыты. Эта подавленная агрессия выплескивалась наружу.

Помните, был случай, когда женщина избила своего ребенка за то, что не могла снять наличные в банкомате? Такая агрессия — признак нашей общей депрессивной безысходности — ощущения, что у вас связаны руки и вам некуда деться со своими проблемами, которые копились уже довольно давно и начинают переливаться через край.

Однако я считаю, что это состояние горизонтальной агрессии скоро закончится, потому что, в конечном счете, это блокирование вертикального выражения основано не на репрессиях, а на общественном договоре (между гражданами и властями): « Мы повышаем уровень жизни для вас, а вы нас не достаете. Мы делаем все, что хотим». Это было взаимопонимание.

Значит, это был прямой обмен свободы на еду?

Я бы не сказал так радикально. Люди в нашей стране так привыкли жить в нищете и в любой момент рискнуть потерять все, что перерыв, позволяющий нам отдохнуть — сытый желудок и шанс окунуться в счастье потребительства (что запрещали советские нравы) — было именно то, что нужно людям. В этом смысле население использовало 2000-е для того, чтобы хорошо поесть и восстановить свой внутренний баланс.

Вы имеете в виду, что люди немного сближались с мелкой буржуазией, которую так осуждали в Советском Союзе?

Что-то в этом роде. Понимаете, это не нормальная ситуация, когда человек должен отломить часть своей личности. В СССР давление шло со всех сторон. В советское время газета Комсомольская правда утверждала, что желать джинсы аморально, что это потребительство и так далее. Вот почему это процветание, обрушившееся на нас в 2000-е, кажется в каком-то смысле терапевтическим. Эта часть нашей личности вернулась из гетто, и, черт возьми, мы какое-то время ходили в лабутенах на высоких каблуках.

Значит, вы ничего не имеете против людей, предпочитавших джинсы и еду в 1991 году свободе, как говорят сегодня?

Никто не вышел на улицу из-за джинсов, еды или свободы. Смена режима так не происходит. В какой-то момент возникает национальный консенсус, и все решают, что так дальше продолжаться не может. Вот и все. Старая жизнь мертва.

И все мы приняли именно это решение в 1991 году. Я считаю, что в настоящее время мы, как общество, находимся буквально за углом, чтобы снова принять такое же решение.

Вы говорите, что это неизбежно?

Я не обязательно говорю о революции. Просто в какой-то момент люди понимают, что старая жизнь умерла.

Сторонники жесткой линии, похоже, так не думают.

Захват в 1991 году произошел не потому, что какое-то количество людей вышло на улицы. Старая жизнь просто закончилась, и голос ее стал едва слышен. Это потому, что общественный договор старой жизни был следующим: тот, кто платит за обед, обычно танцует с девушкой. И этот контракт был нарушен. И не общество нарушило сделку. Вы просто не можете вернуться к нарушенному контракту. Когда не нужно платить за ужин, девушка вряд ли захочет танцевать.

Протест на Манежной площади, 1991 год.

Фото: Андрей Соловьев / ТАСС

А как же настроения «истинных патриотов» России, которые говорят, что выстоим, что мы к этому привыкли, что главная цель должна заключаться в том, чтобы приклеить его к нашим врагам?

Когда у нас были такие настроения? Может быть, два года назад, год назад, даже полгода назад, когда уровень жизни еще не падал, а неприязнь к иностранцам еще была популярна. Теперь мы забыли обо всем этом, так как изо всех сил пытаемся дожить до зарплаты в следующем месяце.

И мы не говорим о том, чтобы собрать деньги на новую машину или поход в ресторан или аквапарк. У людей не хватает денег, чтобы купить продукты! Это момент, когда большинство людей понимают, что больше не могут этого выносить.

При этом русские жили достаточно неплохо последние несколько лет. У нас было более чем достаточно, и даже при падении курса рубля уровень нашей жизни не упал. Снижение было медленным и плавным, и оно варьировалось в зависимости от региона и местных запасов. Вот что я имею в виду под «накопленным жиром». В одних регионах коллапс будет внезапным, в других – затяжным. Но общий смысл тот же и он вполне ясен: без денег русским не за что любить режим.

Разве это не верно для любого режима?

Я бы так не сказал. По крайней мере, большевики пришли к людям с красивыми и светлыми идеями, способными очаровать и очаровать. Не зря они привлекали действительно великих и интересных художников, писателей и режиссеров, слушавших музыку революции. Да, они голодали и были казнены, но они упивались этими чудесными идеями, потому что они были действительно вдохновляющими. А у Путина и его клики красивых идей нет.

Идея о том, что Россия «встанет с колен», которая пугает всех за границей, похоже, довольно популярна среди населения.

Во-первых, эта идея некрасива; это далеко от коммунистических идей, которые были поистине светлыми и благородными. Общеизвестно, что это блатная идея, а большинство граждан России не блатные, несмотря на лицемерное мнение либеральной оппозиции, которое я не принимаю. Кант говорил, что мораль одинакова для всех людей. Это означает, что идея любить всех, кто нас боится, может быть очень приятной, если я боюсь всех. В таком случае мне не нужно было бы бояться, если бы все боялись меня. Но это упускает из виду то, что имеет отношение больше к тайным (психологическим) потребностям.

Не думаю, что многие всерьез думают о Москве как о Третьем Риме или священной миссии русского народа. Этих страстных людей очень мало, и они представляют очень маленький процент населения страны. Простые люди обычно интересуются, есть ли у власти план на наше будущее. И тут возникает проблема — это ощущение, что нас затащит обратно в средневековье, в кастовое общество, в какую-то доиндустриальную Россию.

Ну, ничего из этого нельзя назвать экстренными новостями.

Хорошо, но все усугубляется исчезновением социальных обязательств. Образование и медицинское обслуживание становятся дороже, но денег становится все меньше. И все видят! Тогда общество начинает задаваться вопросом, какого черта оно вообще должно мириться с этим режимом.

Ладно, допустим, любовь россиян к власти закончилась. Но не любить режим недостаточно, чтобы вызвать перемены.

Это правда. И это причина того, что нужно что-то делать. Конечно, можно не заморачиваться на режиме и спиться. Вы также можете обезболить себя наркотиками. Но это не работает.

Следующее, о чем мы должны спросить себя: «Если нам что-то не нравится, что нам делать дальше?» К сожалению, мы не очень хорошо разбираемся в такого рода вопросах. Наша способность решать подобные проблемы была подорвана и уничтожена уже много лет, и мы фактически остались голыми. Мы не знаем, как реагировать, когда мы недовольны. Мы не знаем, как действовать.

Вы могли бы подать петицию?

Правильно. Это максимум, на что способно наше общество. Но оказывать давление на местное самоуправление, чтобы оно пыталось добиться желаемых улучшений, — это почему-то не в наших силах. И не обошлось без наших замечательных либерально-демократических оппозиционеров, которые разводят руками каждый раз, когда люди начинают задавать вопросы, касающиеся конкретно их собственной жизни. Либералы ахают и говорят: «О, дорогой. Эти овцы! Они по-прежнему любят Путина, поэтому мы не будем им помогать. На этих овцах висит портрет Сталина. Они принадлежат ему. И так далее в этом духе.

Знаете, меня всегда поражало сходство режима и российской оппозиции. Они с таким же презрением относятся к гражданам и используют схожую риторику.

Так что же делать людям в этой ситуации? Мы говорим о личностях, которые не собираются ни на чью сторону вставать, но тоже хотят перемен. Кажется, что теория малого масштаба здесь не работает.

Не получится, если вы скажете: «Я посажу дерево. Я помогу ребенку. Я помогу старушке перейти улицу. Вот и все.» Если вы откажетесь идти дальше. Но посмотрите вверх, и что вы видите? Вы видите, что есть большие проблемы.

Например, наш мэр ворует деньги и не ставит светофоры. Вот почему пожилым женщинам нужна помощь через улицу. Вы можете надеть шоры и сказать: «Господи, это слишком. Я могу беспокоиться только о старых женщинах, а не обо всем остальном», но вы сознательно преуменьшаете и обесцениваете более серьезные проблемы.

Эти маленькие истории могут трансформироваться в формы гражданской активности, развиваясь снизу вверх: люди помогают пожилым людям перейти улицу, потом им надоедает постоянно это делать, и они начинают спрашивать, где все светофоры являются. И вот они без злого умысла приходят к начальству и спрашивают: «А вы знаете, что тут старушки целыми днями улицу переходят? Можем ли мы включить светофор?» А чиновники в ответ машут пальцами, говоря: «Не ваше дело!» Или просто лгут. И вот тогда люди начинают задаваться вопросом: «Что это за хрень?»

И они пишут что-нибудь милое в Facebook, например.

Такого на самом деле не бывает, нет. Люди говорят: «В следующий раз мы за вас голосовать не будем». Тогда власти говорят: «Да какая разница, как вы голосуете! Мы будем считать их, как мы всегда их считаем. И, наконец, некоторые люди начнут думать: «Привет. У них есть наглость!» И тут ситуация начинает меняться.

Честно говоря, трудно представить, что это может что-то изменить. При таких темпах сколько тысячелетий потребуется для развития гражданского общества в России?

Подумай, сколько времени ушло на это в Европе. Такие вещи требуют времени. Нигде еще не было внезапной, яркой и красивой революции, когда все приходят и говорят: «Свобода, равенство, братство. Пуф!» и тогда процветание льется дождем. Нет, всегда долгий период революций, контрреволюций, взяток, драк, огромных жертв и, наконец, колоссальная работа по построению нового общественного согласия.

В нашем случае все сильно зависит от внешних обстоятельств. Скажем, что-то случится на Ближнем Востоке, и цены на нефть вернутся к 60-70 долларам за баррель. В этом случае все попытались бы повернуть время вспять, когда «девушка» согласилась танцевать, лишь бы она получила свою изысканную еду.

Или рассмотрим противоположный вариант: нефть падает до 10 долларов за баррель, и Россия быстро и катастрофически обеднеет. Государственные учреждения больше не смогут выплачивать заработную плату или пенсии, больницы закроются, а врачи забаррикадируются, не имея возможности принимать пациентов, даже нуждающихся в неотложной медицинской помощи. Голодные учителя объявили бы забастовку, а регионы за пределами Москвы и Санкт-Петербурга стали бы требовать большего суверенитета.

Плохая, очень плохая ситуация. Это плохо, потому что люди в этом сценарии не будут думать об улучшении страны или о возможностях, которые дает свобода. Вместо этого они будут охранять свои крошечные участки земли и ухаживать за картофелем, который им понадобится, чтобы прокормить свои семьи.

Владимир Путин на Форуме «Государство и гражданское общество» в январе 2015 года.

Фото: Михаил Метцель / ТАСС / Scanpix

А что будет, если все будет продолжаться так, как сейчас?

Я думаю, это было бы нормально: постепенное, не шокирующее пробуждение. Придет осознание того, что прежний общественный договор уже невозможен, что у власти нет золотого гуся, что необходимо пересмотреть отношения между государством и обществом. Другими словами, у людей будет время, необходимое им, чтобы понять, что они не могут продолжать кормить государство. И они поймут, что они тоже не хотят.

Вы думаете, что еще есть люди, которые еще не осознали, что Россия столкнулась с ужасающим всплеском бедности?

Мне кажется, что россияне столкнулись с бедностью раньше, чем успели ее испугаться. Понимание людьми вещей работает медленнее, чем скорость самих событий. Возьмем пример человека, чья дочь ходила в школу с пластиковым пакетом вместо рюкзака, потому что оказалось, что он не может позволить себе рюкзак. Когда это произошло, мужчина сначала понял, что ему не хватает денег на рюкзак, а позже понял, что стал бедным.

Уверяю вас, россияне воспринимают нынешний кризис как нечто подобное тому, что они пережили в 1990-е годы. Они думают, что беды в стране временные, что нужно просто переждать. — Значит, задерживают зарплату — это всего на месяц или два. Мы будем продолжать работать, будем терпеливы, и все получится».

В любой болезни первой стадией всегда является отрицание.

То есть мы как-то потеряли память и ничего не помним о том, что было с нами в 1990-е или 2008 год?

Тогда все было иначе. Сначала был резкий спад — катастрофический, — но через несколько месяцев дела пошли лучше, если вы пережили первоначальный крах. Даже сейчас нам говорят держаться, что это временно. И мы хотим в это верить. Ведь было восстановление и некоторое улучшение, после каждой из последних 2-3 рецессий. Но на этот раз все по-другому; это совсем другой кризис.

И постепенно, с годами, люди начнут понимать, что мы находимся на грани безвозвратного краха. Властям нечего нам предложить, и никакого восстановления не будет! У Кремля был единственный козырь: Крым. Но сейчас даже крымчане задают вопросы, и все. Теперь карт в рукаве у Кремля больше нет.

Верите ли вы, что русские могли бы повлиять на ход истории, если бы протестующие, которые демонстрировали в 2011 и 2012 годах, были более решительными? Вы были одним из этих людей. Вы действительно верили, что способны что-то изменить?

Не совсем так. Мне уже тогда было ясно, что это ничего не изменит. (Что Путин не собирался уходить в отставку.) Мне говорили, что власти были совершенно не готовы к декабрьским событиям 2011 года и что у многих из них почти были готовы самолеты к бегству из страны, но мы ничего не брали. весь путь. Честно говоря, я не очень верю в эти истории.

Я думаю, они на минуту запаниковали, но даже более решительные действия десятков тысяч протестующих ничего бы не изменили, мне кажется. Нация, вообще говоря, все еще была довольно благополучной, и не было никакой острой необходимости что-либо менять. Это также относится к маю 2012 года (когда демонстрация переросла в насилие). Люди, присутствовавшие тогда, были добрыми, порядочными и образованными. Были даже барышни на высоких каблуках и в красивых платьях, многие из которых привели с собой детей (это был прекрасный майский день).

Кстати, представить себе подобный митинг сегодня невозможно. Всех посадят в тюрьму.

Но дело даже не в этом. И в декабре, и в мае на площадь приходили прогрессивные и интеллигентные люди. Они хотели модернизации, реформ и движения вперед. Таких людей всегда относительно немного. Это владельцы малого и среднего бизнеса. Это журналисты, писатели и издатели. Это люди, которым удалось выбраться из-под этого чувства беспомощности и депрессии, укоренившегося в советской жизни.

Но их мощный рывок вперед был своего рода фальстартом. Они бежали впереди своего времени и своей страны, попадая в офсайды. Иногда ты оглядываешься назад и понимаешь, что ты совсем один, что никто не пойдет с тобой. Большинство людей, виновных в переходе на эту дистанцию ​​«вне игры», с тех пор пострадали от последствий. Кто-то оказался в тюрьме, кто-то эмигрировал, а кто-то старался держаться в тени.

А ты?

С самого начала я не чувствовал, что это может что-то изменить. Было очень забавно слышать, как демонстранты скандируют «У нас здесь власть!», потому что, конечно, никакой власти у них не было. Но я считал своим долгом быть там просто потому, что там были люди, которые хоть что-то делали, занимали определенную позицию. И еще отвратительнее и ужаснее было то, как жестоко и сурово с ними обращались. Я не думаю, что с 19 лет я был так близок к людям, которых бьют.89. Но никакой жестокости там не было. В мае 2012 года мужчины, избивавшие людей на Болотной, были профессиональными берсерками. Было видно, что они готовы на все, что им все по плечу.

Акция протеста на Болотной площади в Москве, 6 мая 2012 года.

Фото: Сергей Карпов / ТАСС

Какую роль играют государственные СМИ в непонимании обществом того, что оно попало в ловушку (в политическом смысле назад) тогда и в экономическом смысле сегодня)?

Какую роль в убийстве играет АК-47? Это оружие. Государственные СМИ использовались как оружие для достижения нескольких целей, и они эффективно служили оружием, доказав свою эффективность.

Теперь, когда ситуация зашла в тупик, можем ли мы найти какое-то другое применение средствам массовой информации?

Конечно, мы можем перестать использовать СМИ как АК-47 и снова сделать их средством коммуникации. Но для этого на той стороне должны быть люди, которые разговаривают с людьми на этой стороне — люди, для которых аудитория — не стадо скота, а кто-то, с кем стоит поговорить. Не думаю, что там кто-то такой остался. Так что есть один ответ на ваш вопрос.

С другой стороны, в этом есть что-то ошибочное. Мы ждем, когда сработает раскаяние и чувство человечности СМИ, но СМИ снова и снова демонстрируют, насколько цинично они относятся к своей аудитории. Или мы можем ждать, когда власть вдруг изменится, чтобы она попросила прощения и стала милой и пушистой. Но это непродуктивно.

Думаю, наша цель — разорвать отношения родителей и детей с правительством.